Локомотивы истории: Революции и становление современного мира - Мартин Малиа

Впрочем, в начале второго послевоенного десятилетия гуситским движением стали заниматься не только чехи. В 1967 г. Говард Камински добавил к более ранней англоязычной публикации[48] крупное исследование «История гуситской революции»[49], где подробно проанализировал хилиастическую фазу гуситского движения и её кульминацию в деятельности таборитов периода 1415–1424 гг. Десятилетие спустя Джон Классен включил в эту картину чешское дворянство, способствуя дальнейшей интеграции гусизма в общую историю Европы[50]. Наконец, на исходе века вдохновенную оду гуситам пропел Томас Фадж в книге «Великолепная дорога: первая реформация в гуситской Богемии»[51]. Разумеется, сегодня Чешская Республика входит в состав Европейского Союза.

Современный подход

Здесь мы смотрим на гуситское движение с точки зрения его европейского и революционного характера. Собственно, в данной главе утверждается, что в этом движении в первый раз был разыгран базовый сценарий всех европейских революций до 1789 г. Следует напомнить, что ранее о нём речь не шла, поскольку объяснительные «модели», взятые из воздуха в самом начале исследования, выглядят искусственно; их можно выводить только при объяснении конкретных случаев. Теперь же, когда перед нами стоит задача характеристики восстания гуситов, настало время изложить наше представление о базовой модели революционного действия. Настоящая глава отдельно даёт предварительное описание схемы европейских революций; в последующих главах оно будет сравниваться с более поздними случаями с целью выявления их сходных черт и специфических особенностей. Так постепенно возникнет вторая часть нашей модели европейских революций, а именно — общая формула их эскалации, по мере того как каждый последующий переворот учитывает уроки предыдущих, опирается на них или отвергает их.

Мы начнём с простого рассказа об истории гуситов — классического подхода, избранного по двум причинам. Во-первых, кризис XIV в. в «далёкой, мало нам известной стране» (как выразился британский премьер-министр в 1938 г.), несомненно, знаком читателю меньше, чем события, рассматриваемые далее. Во-вторых, что более важно, для современников история разворачивается постепенно, шаг за шагом. И если мы при взгляде на неё по возможности постараемся не забегать вперёд, это поможет нам понять, каким образом Европа впервые неожиданно приблизилась к революции.

В целом этот революционный опыт занял двадцать четыре года, с момента отлучения Яна Гуса от церкви в 1412 г. до разгрома гуситских радикалов — таборитов — в 1436 г. Но критический период в развитии движения, когда оно превратилось в откровенно революционное, пришёлся на 1419–1420 гг. и длился примерно 15 месяцев, от первой пражской «дефенестрации» до освобождения города таборитами Яна Жижки. После данного события, пока Жижка не умер в 1424 г., движение захватило всю Богемию, радикализировало её политические и церковные структуры. Таким образом, активная революционная фаза продолжалась 6 лет, с 1419 по 1424 г. — примерно столько же, сколько самая жаркая пора Французской революции, и ненамного меньше девяти лет активной пуританской революции. Затем последовали двенадцать лет воинственного и в основном военного правления, пока в 1436 г. запоздалый «термидор» не сверг радикалов, — период, который больше напоминает диктатуру Кромвеля, нежели нестабильные Директорию и Консульство во Франции.

Короче говоря, сценарий гуситской протореволюции, хоть и не идеально соответствует более поздним случаям, всё же достаточно к ним близок, чтобы здесь начала прослеживаться определённая модель. Поэтому ниже, там, где это уместно, будет проводиться сравнение с хорошо известными эпизодами последующих революций, чтобы очертить общие контуры европейской революции. Как только в конце главы эти контуры будут намечены, можно будет позволить себе заняться более точным моделированием.

Кризис «старорежимной» Богемии

В период позднего Средневековья Богемия была самым передовым регионом «второй» Европы, описанной в предыдущей главе, или, иначе выражаясь, авангардом отсталой пограничной зоны «христианского мира». Как мы видели, она присоединилась к Европе лишь во время второй волны обращения язычников, в «группе 1000 г.» — вместе с Венгрией, Польшей и Скандинавией. После того как франки при Каролингах обратили в христианство остальные германские племена, в значительной мере путём завоевания, Германия продолжила такой же военный нажим на славян и скандинавов. Местные князья, стремясь защитить свои земли от завоевания и колонизации немцами, заблаговременно принимали христианство и добивались королевского титула, который предпочитали получать из рук папы, а не императора. Так в 973 г. Прага, находившаяся до тех пор в юрисдикции епископа Регенсбургского, превратилась в самостоятельное епископство, хотя и зависимое от Майнцского архиепископства, а князь из династии Пршемыслидов в 1158 г. обрёл титул короля под сюзеренитетом империи.

Связь с империей в итоге привела к недолгому «золотому веку» Богемии в середине XIV в. Уже к XIII в. внутренняя колонизация и трёхпольная система земледелия приблизили богемскую деревню к западному уровню развития. Среди знати утвердились феодальные отношения западного типа; стали появляться города торговцев и ремесленников с коммунальной организацией. Всем этим процессам способствовала иммиграция из более развитых германских земель — по такому же образцу происходила вестернизация путём колонизации в Польше и Венгрии.

В начале XIV в. чешская корона благодаря династическому браку перешла к дому Люксембургов, которому в то время принадлежал также трон империи. Новый король и наследовавший ему сын Карл воспитывались при французском дворе и оба усвоили высокую идею королевского величия. В середине XIV в. Карл IV, став королём Богемии и германским императором, преобразовал свои чешские владения на западный лад, тем самым подняв их до высшего международного уровня. Подобно всем сильным средневековым монархам, он в большой мере опирался на церковь, черпая у неё моральную поддержку и талантливые административные кадры. В 1344 г. Пражское епископство уже было возведено в ранг архиепископства, что освободило его от власти Майнца. Карл отметил это возвышение началом строительства в Пражском Граде нового готического собора Градчаны; он также построил каменный мост через Влтаву — сооружение более грандиозное, чем все мосты Парижа, и по сей день вызывающее восхищение у гостей чешской столицы. Кроме того, вдоль границы Старого города, где преобладали немцы, он заложил Новый город, преимущественно с чешским населением.

Однако самое великое его деяние — основание Пражского университета в 1348 г. Отчасти на этот поступок его сподвигло рациональное стремление обеспечить королевство учёными клириками и законоведами, что давно вошло в обычай во Франции и Англии. Но вместе с тем он хотел придать своей столице блеска на мировой арене. Новый университет стал первым в Европе к востоку от Рейна (первый германский университет в Вене был основан только в 1365 г., а второй, в Гейдельберге, в 1386 г.). Его устройство следовало образцу старейшего в Европе Парижского университета, четыре факультета (свободных искусств, теологии, права