Гитлер и европейские элиты. Правящий класс Европы на службе Третьего Рейха - Андрей Игоревич Изюмов

важнейшую роль в превращении Гитлера из национального лидера в игрока судьбами народов Европы[284]. Страны, стремившиеся к ревизии мирных договоров – Венгрия, Болгария, Италия и Польша (до 1939 года), следовали в кильватере политики Гитлера. С его помощью они рассчитывали освободиться от версальских канонов и приобрести территории других государств[285]. Фашистская идеология до 1939 г. укладывалась в общепризнанные в Европе правила политического поведения. Радикальный национализм захватил страны Старого Света от Пиренеев до Польши, от Скандинавии до Сицилии[286]. Гитлер с его национализмом стал грандиозной, материальной и психологической силой. Произошло рождение «новой религии», построенной так, что можно быть с нею, либо против неё. Гитлер подвел мощную мину под всю Европу. Динамит подложен. Фитиль заложен. Рано или поздно заряд взорвется[287]. Щупальца гитлеризма подобно спруту растянулись по Европе. Эти щупальца распространялись не по германским землям тем бесцеремоннее, чем слабее страны[288].

Саарский плебисцит 1935 года, когда рабочие массы области проголосовали за Гитлера, упрочил его власть. Головокружительный успех оказался большой моральной и политической победой Гитлера. Жители Саарской области, находившейся под управлением Франции, проголосовали за присоединение к Германии. Гитлер заявил: «Отныне между Францией и Германией нет территориальных споров»[289]. Он убеждал немцев, что они – раса господ и должны владеть миром. Эти фантастические идеи запали в душу миллионам[290]. К 1936 году в ряде стран Европы сложились общественные и политические круги: национал-социалистов, антисемитов, расистов[291]. Национализм, в особенности новых государств, в послевоенной Европе в значительной степени предопределил установление в них профашистских режимов[292]. Одни страны открыто объявляли себя фашистскими, другие, подражая в политическом и социальном устройстве фашистским странам по соображениям внутренней и внешней политики, предпочитали избегать называть себя государствами фашистского толка[293]. С весны 1936 года стал очевиден крах прежней системы безопасности. Европа превратилась в вооруженный лагерь, где все готовы вцепиться друг другу в горло, и каждая небольшая возможность немедленно использовалась отдельными странами для захвата чужих территорий. Государства обнесли себя укрепленными границами, оградили себя от других стран. В народах правительствами культивировался узкий национализм и шовинизм, переходивший в фашизм[294]. Версальский договор позволял Чехословакии пользоваться правом свободного транзита по Эльбе и использования портов Щецина и Гамбурга. Денонсирование произошло по договору между Берлином и Прагой 7 марта 1936 года[295].

В этот же день гитлеровская Германия в нарушение Версальского и Локарнского договоров ввела свои войска в демилитаризованную Рейнскую зону. Это был первый агрессивный акт в Европе, направленный на ревизию Версальской системы[296]. Гитлер, обосновывая ввод войск за Рейн, заявил: «Наша цель ясна. Мы хотим быть хозяевами у себя. Другие народы не должны вмешиваться в наши дела. Не существует параграфа, который давал бы им на это право»[297]. Рейнская область насчитывала 15 миллионов жителей. Возрождение германской мощи в корне потрясло Европу. С 1936 года все французские альянсы потеряли значение. Ибо горизонталь французских договоров была слаба. Ремилитаризация Рейнской области явилась важной вехой в ревизии Версальской системы. Она нанесла более серьезный удар по европейской стабильности, нежели введение Гитлером всеобщей воинской повинности в Германии в марте 1935 года. Занятие вермахтом левого берега Рейна решительно поколебало баланс сил. На улицах немецких городов шумно праздновали вступление немецких войск в Рейнскую область. Немцы танцевали, распевали патриотические песни, в пивных провозглашались тосты за Гитлера и армию[298]. Европа могла пойти по другому пути, отреагируй Париж решительными, жёсткими контрмерами на германское нарушение статус-кво на континенте[299]. С этого времени положение в Европе усложняется. Этому способствует то, что одни державы запутались в политике всевозможных колебаний и неуверенности, тогда как другие – Италия и Германия всё больше наглели, приобретая друзей и союзников[300]. Даже Рузвельт за океаном увидел, что ряд малых и средних европейских стран начали ориентироваться на сближение с Германией. Эта тенденция, которую подчеркивал президент США, приводила к утрате Англией и Францией своего влияния[301].

И всё же 1936 год мог оказаться последним годом гитлеризма. В июне 1936-го машина Гитлера остановилась у закрытого железнодорожного переезда в окрестностях Бернау, выжидая прохода поезда. Прозвучал меткий выстрел. Иозеф Шрек – личный водитель Гитлера, на время вынужденной остановки пересел на место фюрера и был убит наповал. А сам Гитлер во время выстрела, который мог изменить историю Европы, сидел на месте шофера за рулем и остался невредимым. Убитый Шрек был очень похож на Гитлера, и даже его униформа напоминала военный костюм фюрера. Водителя похоронили с воинскими почестями[302]. Гитлер для европейской общественности представал как мистический человек, проникнутый вагнеровским духом. В Берлине бывал мало. Послы вручали ему верительные грамоты в Берхтесгадене – на вершине горы в доме с феерической панорамой. Гитлер – почитатель Вагнера и Вотана, человек, не пьющий ничего, кроме молока, питающийся овощами, и не выносящий, чтобы в его присутствии курили[303]. Оккультизм был фетишем фюрера, ожидание чуда – его стихией. «Он неизменно сверял свой курс со звездами»[304]. Германия беднела и вооружалась, расчет Гитлера заключался в том, чтобы окончить военные приготовления к моменту, когда война станет освободительным выходом из экономических осложнений[305]. Гитлер возродил старую Германию с её безоглядным национализмом, расизмом, с её стремлением к гегемонии. Он декларировал объединение всех немцев в великую Германию. Армия стала первой заботой Гитлера, поскольку для него она была инструментом политики, который он готовил для себя. Для Германии армия – обруч единства немецких земель, вокруг которого сияет ореол мессианства, армия в немецком сознании – это основной элемент государства и общества. Гитлер с 1933 года прекратил все отношения с Лигой Наций, убедившись, что это даст ему свободу действий в отношении увеличения вооружений. После введения воинской повинности он заявил: «Уважение к себе – вот что я дал нации»[306]. Экономика Германии с её автаркией вела к войне. Подобное обстоятельство господствующим классам континента было известно задолго до 1939 года[307]. Гитлер постепенно склонял Италию на свою сторону по наиболее важным европейским вопросам[308]. С 1936 года Германия принимает от Италии эстафету лидера группы ревизионистских государств. Стремление Германии разложить французский блок начинается с активного привлечения Польши к сотрудничеству[309].

Гитлер уже в 1935 году был убежден, что от европейских правительств можно добиться всего, ударив кулаком по столу. В 1935 году политические аналитики Европы предрекали возрождение колоссальной военной мощи Германии. Предсказывался аншлюс, т. е. присоединение Австрии к