Правила Константинопольского синода 1276 года - Мария Владимировна Корогодина

через посредничество епископа. Таким образом, единственное свидетельство о контактах Феогноста с ханом Менгу-Тимуром относится к поездке в Константинополь, куда епископ отправился не только с поручением от митрополита, но и с «грамотами» от хана к императору Михаилу Палеологу. Можно полагать, это указывает на то, что такие контакты были для Феогноста редкостью и он не принимал деятельного участия в политике хана.

Место пребывания Сарайских епископов как до Феогноста, так и после него остается неизвестным. Только в XV в. кафедра Сарайских епископов стала располагаться на Крутицком подворье в Москве [Корюкина, Виноградов, 1988, с. 19; Беляев, 1994, с. 507–508]; нет следов епископского двора в Старом Сарае и по археологическим данным. Возможно, во второй половине XIII–XIV в. Сарайские епископы в большей степени находились при митрополите, чем в Сарае.

Сколько раз епископ Феогност ездил в Константинополь? Этот вопрос имеет существенное значение для оценки его деятельности: был ли он дипломатом, беспрерывно ездившим с поручениями то от митрополита, то от хана [Соловьев, 1851, кн. 1, т. 4, с. 1243; Макарий (Веретенников), 2001], или участие в Константинопольском синоде явилось особым и неповторимым событием в жизни епископа? В Симеоновской, Троицкой и некоторых других летописях сохранилось известие за 6787 г. о возвращении Феогноста из Константинополя «тое же зимы» [ПСРЛ, т. 18, с. 77; Приселков, 2002, с. 336–337]. 6787 г. в русском летописании был мартовским и продолжался с марта 1279 до марта 1280 г.[50]; указание на «зиму» означает, что события происходили в конце 1279 или начале 1280 г. Устойчивость известия в раннем летописании позволяет полагаться на него. Никоновская летопись под тем же годом дает более развернутые сведения, не только описывая «грамоты и поминки», которые отвозил Феогност, но и сообщая о том, что он «прииде в третий из Греческия земли» [ПСРЛ, т. 10, с. 157]. Это уникальное известие привлекало внимание исследователей, считавших, что Феогност трижды посетил Царьград, – небывалая любовь к путешествиям для второй половины XIII в., учитывая, что неизвестно ни об одной другой поездке в Византийскую империю со времени хиротонии митрополита Кирилла (около 1240) до поставления митрополита Максима (1285). Учитывая склонность составителей Никоновской летописи к украшению житейскими подробностями тех известий, которые по ранним летописям известны в лапидарном виде (см.: [Клосс, 1980]), нет оснований полагаться на слова Никоновской летописи. Между заседаниями Константинопольского синода и возвращением Феогноста в 1279 г. могло пройти три года, учитывая тяготы и долгие задержки в пути[51]; тогда как совершить три похода в Константинополь за шесть лет (между 1273 и 1279 гг.) было невозможно. По этой причине можно полагать, что Феогност вернулся в конце 1279 г. из единственной поездки в Константинополь, а сообщение составителей Никоновской летописи о трех поездках недостоверно. Эти же расчеты заставляют предполагать, что Феогност, представший перед синодом в августе 1276 г., отправился в путь вскоре после собора во Владимире, заседавшего в 1273 г.

Смерть епископа Феогноста. Нам ничего неизвестно о последних годах жизни архиерея. Процитированное выше известие о возвращении из Константинополя в 1279 г. является последним упоминанием епископа в источниках. П. М. Строев указывает, что Феогност «упоминается» до 1291 г. [Строев, 1877, с. 1033]; однако на чем основано данное утверждение, неизвестно. Никаких «упоминаний» о нем после 1279 г. разыскать не удалось. Неизвестно и время хиротонии следующего епископа Сарайского Измаила, имя которого впервые встречается в 1296 г., – в этом году, согласно Воскресенской летописи и Московскому летописному своду, Измаил вместе с епископом Владимирским Симеоном примирил рассорившихся князей [ПСРЛ, т. 7, с. 181; т. 25, с. 159]. Несмотря на то что дата смерти Феогноста, названная П. М. Строевым, прочно вошла в историографию, ее нельзя считать достоверной до тех пор, пока не будет разыскан источник этих сведений.

Часть 2. Древнерусские редакции правил Константинопольского синода 1276 г.

Древнерусская книжность, в которой сохранилось более 70 списков правил Константинопольского синода, представляет собой гораздо более обширную и разветвленную рукописную традицию, чем греческая. Старшие списки датируются рубежом XIV–XV вв.; по упоминаниям в выписках XVIII в. известно о пергаменном списке правил, который можно отнести к XIV столетию [Корогодина 2017а, т. 1, с. 122–124]. Уже старшие списки свидетельствуют о существовании в начале XV в. трех различных редакций памятника, значительно отличающихся друг от друга количеством и составом статей, которых насчитывается от 24 до 33. Не позже конца XV столетия появилось еще две редакции, значительно переработавшие текст постановлений. Правила Константинопольского синода 1276 г. включались в сборники устойчивого состава, но еще чаще существовали в виде конвоя в разных рукописях. Они активно переписывались на протяжении XVI–XVII вв., хотя больше не подвергались столь явным переделкам и дополнениям.

Древнерусский текст правил постановлений Константинопольского синода неоднократно издавался по отдельным спискам. Впервые правила были опубликованы архимандритом Варлаамом по рукописи РНБ, Кир. – Бел. XII, содержащей 33 статьи [Варлаам 1860, с. 31–40]. Этот кодекс является одним из старших среди древнерусских списков правил 1276 г. По этой рукописи было также подготовлено издание Г. М. Прохоровым [Энциклопедия русского игумена…, 2003, с. 88–91]. Наибольшую известность получила публикация А. С. Павлова 1880 г., подготовленная по позднему списку РНБ, F.II.80 той же редакции, что и список Кир. – Бел. XII [РИБ, т. 6, стб. 129–140]. Наконец, во второй половине XIX в. был выполнен подробный пересказ правил по рукописи РГБ, ф. 173, МДА 191 той же редакции [Обзор определений…, 1863, с. 142–173]. Более поздняя редакция, сохранившая 24 статьи, издавалась дважды: П. М. Строевым в 1875 г. по рукописи РНБ, Погод. 1565 [РИБ, т. 2, с. 1–5] и спустя сто лет по списку РНБ, Солов. 1056/1165 [Бенешевич, 1987, с. 114–117]. Таким образом, все издания древнерусского текста правил опирались на две редакции, включавшие 33 и 24 статьи. Иные древнерусские редакции постановлений Константинопольского синода до настоящего времени не введены в научный оборот.

Важные наблюдения над славянскими редакциями правил синода 1276 г. были сделаны А. С. Павловым при публикации греческого и древнерусского текста [РИБ, т. 6, стб. 129]. Ему были известны две самые распространенные редакции, содержащие 33 и 24 статьи. Их сопоставление позволило ученому прийти к заключению, что наиболее ранней является редакция, включающая 33 статьи.

Помимо этой редакции, ставшей известной благодаря энциклопедическому сборнику РНБ, Кир. – Бел. XII, в ходе данного исследования удалось выявить еще четыре редакции правил Константинопольского синода. Все они содержат один перевод и отличаются постепенным сокращением числа статей: 33 статьи (в сборнике устойчивого состава, содержащем «Книги законные» [Медведев, 1984, с. 190–232]); 26 статей (в виде конвоя к единственному списку Пандектов Антиоха Черноризца)[52]; 24 статьи (в Кормчих Мясниковской редакции [Корогодина, 2017а, т. 1, с. 117–124]); и 10 статей (в сборниках конца XV–XVI в.). Кроме того, единичные списки содержат оригинальные переработки текста,