Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 2. «О дивный новый мир…», 1945–1953 - Андрей Константинович Сорокин

Вступление в мировую олимпийскую семью тщательно готовилось. Еще в 1946–1948 гг. всесоюзные секции по видам спорта вступили в 17 международных спортивных объединений.

Отдавая себе отчет в том, что советские спортсмены отстают по многим дисциплинам, руководство Спорткомитета даже решилось настаивать на том, чтобы «приоткрыть» железный занавес, считая «целесообразным в порядке подготовки к предстоящему первенству… пригласить… для совместных тренировок и товарищеских соревнований» зарубежных спортсменов. Причем приглашали атлетов и из капиталистических стран, а не только соседей по социалистическому лагерю. Именно отставание в большинстве дисциплин стало препятствием для участия СССР в зимних играх 1952 г. в Осло. Согласно расчетам Комитета по делам физической культуры и спорта при Совмине, СССР мог претендовать лишь на пятое место в неофициальном командном зачете. Так что рвавшимся в бой советским спортсменам пришлось немного повременить.

В олимпийское движение СССР вошел не без колебаний, причем инициатива исходила не от советской стороны. В декабре 1950 г. Спорткомитет СССР получил предложения о создании Олимпийского комитета СССР от Оргкомитета по проведению XV Олимпиады. В начале 1951 г. руководители Внешнеполитической комиссии не раз прямо обращались к Сталину с инициативой «принять предложение Комитета по делам физкультуры и спорта при Совмине СССР» о создании Олимпийского комитета и вступлении в МОК. Обращения остались без ответа. 8 апреля 1951 г. временно исполнявший обязанности председателя комитета Н. Романов вновь обратился к своему начальнику Григорьяну с напоминанием о том, что сроки поджимают: «3 мая в Вене состоится заседание конгресса международного Олимпийского Комитета, который правомочен принять Олимпийский Комитет СССР в число членов Международного Олимпийского Комитета. До Олимпиады 1952 года (июль м-ц) больше заседаний конгресса не будет». Григорьян с пометкой «срочно» отдал документ в работу, и в тот же день 18 апреля (!) появилось соответствующее постановление Политбюро ЦК о создании Олимпийского комитета СССР. За постановлением ЦК последовало и постановление Совмина СССР, датированное тем же днем.

А 23 апреля состоялось учредительное собрание, по итогам которого в тот же день в штаб-квартиру МОК была направлена телеграмма с сообщением о том, «что в СССР образован Олимпийский комитет», который «заявляет о своем присоединении к Международному олимпийскому комитету». На его майском заседании в Вене Олимпийский комитет СССР был принят в МОК. Разрешение на командировку в Вену запрашивалось обращением к Сталину, по которому 25 апреля принимается постановление Политбюро.

24 ноября 1951 г. Спорткомитет сообщил в ЦК, что считает участие в Олимпиаде целесообразным, поскольку советские спортсмены смогут бороться за 1–2 место в командном зачете Олимпийских игр. 17 декабря 1951 г. Совмин СССР принял решение «о даче предварительной заявки на участие советских спортсменов в летних олимпийских играх 1952 г. в Хельсинки». В тот же день руководство Внешнеполитической комиссии совместно с руководством Спорткомитета направили на имя Сталина письмо с просьбой разрешить ряду спортивных секций подать заявления о вступлении в международные спортивные организации, что требовалось по условиям участия в играх соответствующих спортивных команд.

Длительный и сложный процесс согласования объясняется, видимо, тем, что аппарат не имел входящих указаний от «Инстанции». В архивах ЦК ВКП(б) этого периода мы находим большое количество разнообразных документов, адресованных Сталину и предполагающих его личное участие в принятии решений. Однако вождь оказывается не в состоянии «перерабатывать» все документы, адресованные персонально ему, во-первых, потому что их объем постоянно рос, во-вторых, потому что он постарел и утрачивал присущую ему в былые времена трудоспособность. Сверхцентрализованная бюрократическая система, замкнутая на единоличное принятие решений человеком, находящимся на вершине властной пирамиды, закономерно не может справиться со всем объемом текущих дел. В делах Внешнеполитической комиссии мы можем найти показательные в этом смысле документы. Так, 21 апреля 1951 г. замминистра иностранных дел СССР Зорин направил в ЦК «перечень вопросов МИД СССР, представленных товарищу Сталину И. В., которые полагал бы возможным решить голосованием». Такое голосование члены Политбюро провели — и без участия Сталина. Именно таким образом решался вопрос о «вступлении советских спортивных организаций в Международный олимпийский комитет» — в числе 13 других вопросов. Аналогично 23 апреля 1951 г. голосуется и вопрос «о посылке в Вену советских представителей на конгресс Международного олимпийского комитета».

Как бы то ни было, в конечном итоге дебют советской команды состоялся в 1952 г. в Хельсинки на XV летних Олимпийских играх. Постановлением Совмина за подписью Сталина от 7 июля 1952 г. перед советской спортивной делегацией была поставлена задача «добиться завоевания первого общекомандного места в Олимпийских играх, а также первых командных и личных мест по всем разделам программы, в которых советские спортсмены примут участие». Москва инструктировала руководителя советской делегации Н. Романова: «Вы находитесь в Хельсинки не для того, чтобы сидеть и отмалчиваться. Обязываем вас немедля доложить Совету Министров — какие меры следует принять советской делегации в связи с наглым поведением американских судей… чтобы обеспечить справедливую оценку результатов состязаний» [1326].

В Хельсинки сборная команда СССР завоевала 71 медаль: 22 золотые, 30 серебряных, 19 бронзовых. Командную победу одержали США, завоевав 76 медалей. По количеству набранных очков команды СССР и США разделили 1-е и 2-е места, набрав по 484 очка.

Шифротелеграмма МИД советскому послу В. З. Лебедеву в Хельсинки о мерах обеспечения справедливой оценки результатов состязаний на летней Олимпиаде

Июль — август 1952

[РГАСПИ. Ф. 83. Оп. 1. Д. 14. Л. 232]

В Москве руководство советской делегации сразу же после возвращения вызвали «на ковер» в Совмин. Романов доложил «обо всем, что произошло на соревнованиях». По ходу доклада, по его воспоминаниям, «скрупулезно проверялась точность подсчета очков и медалей, завоеванных… нашими спортсменами и спортсменами США как по отдельным видам, так и в командном зачете…» По завершении отчета делегация вернулась в Спорткомитет, ее членов предупредили, чтобы они в полном составе находились там «до решения всех проблем». «В третьем часу ночи» позвонил Маленков и кое-что уточнил. После этого делегация продолжила томиться ожиданием «окончательной оценки итогов Олимпийских игр». Дать ее мог только один человек в стране, которому и докладывал свои уточнения Маленков. Через несколько часов раздался звонок. «По его голосу и первой фразе, — вспоминает Романов, — я понял, что очень большой грозы не будет». Он сказал: «Передайте товарищам, что выступление наших спортсменов на Олимпийских играх признано в основном успешным. Вам предстоит большая работа. Надо разобраться, что делать в дальнейшем. Успокойтесь. Поезжайте домой. Отдыхайте»[1327]. Так были подведены итоги первой для советских спортсменов Олимпиады. С этого момента начинается спортивное противостояние двух супердержав, незадолго до того вступивших на тропу холодной войны. Спорт стал одной из ее арен.