«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев

была совершенно разная стратегия. Если социал-демократы считали, что социализм можно построить путём реформ, победы на выборах, то коммунисты тех лет такой путь категорически отрицали, они уповали только на пролетарскую революцию. Соответственно, тех, кто мешал ей, совершенно логично считали врагами рабочего класса, предателями. Об этом, кстати, свидетельствовал и опыт «Германского Октября» 1923 г., когда именно отказ руководства социал-демократической партии поддержать призыв к всеобщей забастовке, сорвал планируемое восстание.

Кроме того, социал-демократы, в отличие от коммунистов, отнюдь не считали СССР своей «подлинной Родиной». В случае интервенции, нападения на СССР Москва не рассчитывала на действенную помощь со стороны социал-демократии в отличие от компартий, которые подняли бы коммунистов на вооружённую защиту первого социалистического Отечества. Более того, предпочитают забывать о том, что сами социал-демократы относились к коммунистам исключительно враждебно. Травили их как агентов Москвы. Не коммунист, а именно социал-демократ, президент полицай-президиума Берлина, отдал приказ расстрелять первомайскую демонстрацию рабочих. А чего стоят многочисленные финансовые скандалы, когда вскрывалось тайное финансирование лидеров социал-демократии со стороны крупных предпринимателей наряду с буржуазными партиями?..

Только в 1935–1939 гг. Сталин призвал компартии пойти на союз с социал-демократами с целью создания народных фронтов. Эти фронты, которые были призваны объединить не только коммунистов и социал-демократов, но и антигермански настроенные буржуазные партии, должны были привести к власти в Европе правительства, готовые пойти на заключение с СССР военных (!) договоров против гитлеровской Германии.

До 1935 г. подобная мысль Сталину в голову не приходила, и только захват в 1933 г. власти в Германии нацистами (когда в одночасье страна превратилась из союзника СССР в его главного противника) побудил его временно сменить тактику. Именно временно, поскольку вскоре выяснилось, что даже возглавляемое социалистом и евреем Леоном Блюмом правительство Народного фронта во Франции на военный союз с СССР не пойдёт. Стало понятно, что демократические страны Запада всеми силами пытаются направить агрессию Гитлера на Восток. Поэтому после подписания вынужденного советско-германского пакта о ненападении Сталин о сотрудничестве с социал-демократами и не вспомнил. Он окончательно убедился в их антисоветской сущности.

Жёсткую критику социал-демократии Коминтерном Рихард Зорге принял на вооружение и применял её во всех своих публикациях.

В «Коммунистического интернационала» № 9 за 1930 г., когда Зорге был уже на разведывательной работе в Китае по линии IV управления, была опубликована его статья «Национал-фашизм в Германии». В ней Зорге вновь предупреждал общественность о том, что «…в целом ряде стран обнаруживается новая вздымающаяся волна фашизма», что «…широкие слои мелкой буржуазии, разочаровавшиеся в политике правительства, поворачиваются спиной к т. н. „государственным партиям“ и вновь переходят в лагерь национал-фашизма».

Новым моментом в статье (по сравнению с «Новым немецким империализмом») было акцентирование на возросшей силе и влиянии партии Адольфа Гитлера. «Наиболее энергично прокладывающей себе дорогу, наиболее активной, оперирующей наиболее демагогическими методами организацией в национально-фашистской Германии является, несомненно, Национал-социалистическая германская рабочая партия Гитлера», – подчёркивал Зорге.

Зорге назвал социал-демократию «социал-фашизмом» по аналогии с «национал-фашизмом» и говорил о «сращивании фашизма и социал-демократии». Термин «социал-фашизм» был введён в политический лексикон лидером Коминтерна Г. Зиновьевым. На заседании Политбюро ЦК РКП(б) 21 августа 1923 г. он говорил о «социал-демократических фашистах», имея в виду часть немецкой социал-демократии. Год спустя этот термин обрёл универсальный смысл. Выступая 18 июня 1924 г. на V конгрессе Коминтерна, Зиновьев заявил: «Самым существенным здесь является то, что социал-демократия стала крылом фашизма. Это большой политический факт». И. В. Сталин в дальнейшем лишь вторил Г. Е. Зиновьеву.

4.6. Инициативный сотрудник Коминтерна

Невзирая на наличие наряду с рутинной и творческой, интеллектуальной работы, той же публицистической деятельности, Зорге в какой-то момент становится «тесно» в Москве, и он начинает рваться на зарубежную работу. И естественно, что он обращается за помощью к тем, кто знает и ценит его деловые качества, и кто до сих пор оказывал ему поддержку. Один из его «ангелов-хранителей» – Пятницкий, занимавший ведущие позиции в Исполкоме Коминтерна, был первым среди тех, кто откликнулся на просьбу Зорге. Однако Пятницкий считал, что Рихард не был ещё готов к самостоятельной заграничной работе, или, видимо, его «убедили» в этом.

В числе высоких должностей, занимавшихся Пятницким («Михаилом»), в то время была и должность заведующего Организационным отделом.

22 апреля 1927 г. он пишет «т. Освальду»: «…3. О Зорге. Ему не сидится и не работается у нас. Он хочет скорее выехать, а мы затрудняемся его послать на самостоятельную работу, ибо опыта практической работы у него почти нет. Самое лучшее было бы, если бы они дали ему возможность научиться практически работать в Орготделе. Если же они этого не хотят или встанет вопрос о жалованье для него, то выясните следующее: будут ли они возражать, если он поедет в Ваше распоряжение и будет работать под Вашим руководством. Ответ пришлите, возможно, скорее. Михаил».

Утверждение Пятницкого насчёт отсутствия у Зорге опыта практической работы несправедливо.

«Освальд», он же Михаил Григорьевич Грольман, короткое время возглавлявший в 1925 г. ОМС, был с 1925 до 1927 г. помощником заместителя заведующего Орготделом В. Мицкявичуса-Капсукаса. Грольман отвечал за обработку материалов скандинавских компартий по организационным проблемам, а также за вопросы командирования коммунистов в СССР и ознакомление их с опытом работы ВКП(б). К моменту написания записки он находился в скандинавских странах в качестве уполномоченного ИККИ.

Вопрос заключался в том, кто такие «они». Однозначно, речь шла о Б. А. Васильеве, заместителе заведующего Орготделом. Он, безусловно, сыграл в последующем заглавную роль в увольнении Зорге из Исполкома Коминтерна. Вторым, а, возможно, и третьим, исключая Грольмана, кто-то из состава Малой коллегии отдела, в том числе, и Эдвард Прухняк[289], и Вальтер Ульбрихт. Пасуя почему-то перед Васильевым и Ко и избегая принятия решения лично, член Президиума ИККИ И. А. Пятницкий пытался решение этого вопроса делегировать своему бывшему подчинённому по Орготделу, поставив его в затруднительное положение. Вопрос финансирования был коренным. Следовало найти должность инструктора ИККИ при зарубежных компартиях, что снимало бы проблему финансирования пребывания Зорге за границей.

Штат разъездных инструкторов ИККИ был ограничен, а подобная категория сотрудников при каждом лендерсекретариате, судя по всему, была введена позже, 21 сентября 1928 г., в ходе очередной реорганизации этой структуры. За полгода до этого, 2 февраля 1928 г., в целях создания более тесной связи между ИККИ и западноевропейскими секциями Коммунистического интернационала в Берлине было создано Западноевропейское бюро (ЗЕБ) Исполкома Коминтерна. Первоначально в состав ЗЕБ были введены О. Куусинен, Д. Мануильский и Эрколи (Пальмиро Тольятти). Штатная структура ЗЕБ включала и должности инструкторов ИККИ, но эти должности открылись только в 1928 г. В последующем Зорге окажется именно на такой должности.

Были ещё должности представителей (уполномоченных) ИККИ в коммунистических партиях за границей, но эти