Жемчужина - Полевка

ним. Не хочу жалости. Да и работу я там не найду. Если будет новая школа, то я бы пошел туда учителем физкультуры, а заодно опять начал бы тренировать команду по бейсболу. Когда мы приезжали на Самайн, видел старого тренера, он сказал мне, что его место так и не занято.

- Не хочешь пожить пока у родителей Логана? Я думаю, они будут рады понянчить внука.

- Не знаю, - Мэрфи дернул ворот свитера, как будто тот его душил. - Мы были у них, когда приезжали на Самайн. Жили в старой комнате Логана.

- Можешь пожить у них, пока не построят новые дома. Я бы с удовольствием оставил тебя в замке, но здесь холодно и постоянные сквозняки. Не представляю, как можно здесь растить детей.

- Могу задать тебе личный вопрос? - Мерфи подошел к Эмилю и заглянул ему в глаза, тот в ответ вздохнул. - Может, я лезу не в свое дело, но… Извини, я не могу понять. У тебя двое альф, ты, что, не можешь выбрать одного из них?

- Дело не в том, могу или не могу. Просто будет неправильно выбрать одного, - Эмиль замолчал, когда с кухни принесли свежий чай с булочками и забрали грязную посуду. - Понимаешь, они оба мои альфы. Я чувствую их обоих, - увидев, как Мэрфи вопросительно поднял бровь, он решил объяснить. - Понимаешь они, скорее, пара друг для друга. У них совместимость 98 процентов. Они нужны оба, как две руки - правая и левая. И выбирать одного из них все равно, что спрашивать у ребенка, кого он любит больше - папу или отца. Я люблю их обоих, каждого по-своему. Но выбрать одного из них, значит, причинить другому боль. Представь, каково это жить с одним и чувствовать, как страдает второй, не имея возможности помочь ему.

У моего брата первый муж тоже был истинным альфой, он был наркоманом. Знаешь, когда тот урод был под кайфом, то у Анджея начинали дрожать руки, а при передозировке болело все тело. Он говорил, что на расстоянии и без подпитки связь ослабевает. Странно, что я продолжаю их чувствовать, ведь я был с ними всего одну ночь, и они ведь меня даже не пометили. У меня как будто два больных зуба появилось, - Эмиль прижал руку к солнечному сплетению и прислушался. - Они, то злятся, то раздражены, то чем-то очень заняты. Я знаю, что они все же думают обо мне. Иногда с нежностью, а иногда с недовольством. Но, узнав, что беременный, я понял, что не хочу сейчас с ними встречаться. Не хочу разбираться, кто отец и что делать дальше. Не хочу даже думать на эту тему. Дети мои, и что делать я сам решу позже. А пока буду думать о клане и о людях, которым нужна моя помощь.

- Чем я могу помочь? - рука Мэрфи накрыла руку Эмиля.

- Навести родителей Логана, они потеряли сына. Я хотел это сделать сам, но у меня совсем нет времени. Передашь им, что я вместе с вами скорблю о Логане?

Мэрфи вытер слезы, которые покатились по щекам, и обнял Кэлума.

- Хорошо. Я передам им твои слова. Спасибо, что помнишь о Логане.

Ребенок слабо хныкнул во сне, Мэрфи с улыбкой на усталом лице, подхватил его на руки и прижал к себе.

- Пожалуй, мы навестим их прямо сейчас. Спасибо, что привез нас домой.

Омеги надели куртки, завернули ребенка в теплое одеяльце и вышли на улицу. Кэлум хотел посмотреть, как размещают раненых в больнице. У дверей на них налетели родители Логана. Им сообщили, что Кэлум привез Мэрфи, босого, в одной майке, и они поспешили принести ему с ребенком теплые вещи. Плача и целуя, они сразу начали обнимать омегу и расспрашивать о том, как они добрались и как чувствует себя их внучек. Спохватившись, что зять, должно быть, устал, они повели его домой, где для них с сыном уже была готова комната. Мэрфи едва успел махнуть рукой Кэлуму и скрылся за воротами замка.

Когда Кэлум добрался до больницы, то там уже стояли родственники и друзья, которые хотели хоть одним глазком взглянуть на своих родных и любимых. У входа их всех останавливал раздраженный санитар, который в очередной раз объяснял, что раненые помещены в карантин, и в течение первых суток врачи будут наблюдать за тем, как они перенесли перелет. Только после этого к ним начнут допускать родственников. Люди с этим соглашались, продолжая стоять на холоде, чтобы хотя бы издали увидеть тех, кого привезут в следующий раз.

Кэлум дошел до перинатального центра, откуда отъезжала последняя грузовая машина с разобранными кроватями. В центре решили разместить декомпрессионные камеры с пилотами. Там Кэлум увидел Дугала и подошел к нему. Доктор сообщил, что часть раненых отправят по домам. Те пострадавшие, которым была проведена ампутация без осложнений, а ожоги были небольшими, вполне смогут лечиться амбулаторно. Самое страшное уже позади, и дома им будет лучше и спокойнее. Освободившиеся кровати решили убрать, а на освободившиеся места в больнице собирались поместить камеры с пилотами. Их всех погрузили в медикаментозную кому, так что, после того, как основной поток раненых схлынет, врачи смогут заняться пилотами более основательно. Завтра ожидался приезд из столичного госпиталя специалистов по кессонной болезни с новейшими медикаментами, разработанными для лечения этого недуга. В городе для них уже приготовили места в гостинице, а толпа обеспокоенных родственников в нетерпении ждала их заключения о состоянии здоровья пилотов. Дугал был полон оптимизма, и если его что и беспокоило, так это бледность и усталый вид самого Кэлума. Он прочел ему лекцию о том, как надо питаться и беречься беременному омеге. Кэлум торжественно пообещал, что придет на осмотр в перинатальный центр теперь уже не по поводу раненых, а ради собственного здоровья. Омега еле отбился от немедленного осмотра, убедив Дугала, что сейчас же пойдет домой и ляжет спать.

Дугала отвлекли медицинские модули, которые доставили новую партию раненых. А Кэлума нашел Глен, и отвел омегу в его комнату с наказом отдохнуть. Эмиль надулся, как ребенок, когда его закрыли в комнате на ключ. Он был уверен, что ни за что не уснет. Но стоило только положить голову на подушку, как он провалился в глубокий сон.

Эмиль проспал почти сутки. Его разбудили запахи еды и голодное бурчание в животе. Он так и спал одетым, его только