Юродство о Христе и Христа ради юродивые восточной русской церкви: исторический очерк и жития сих подвижников благочестия - Иоанн Ковалевский

идеала в жизни, – нечто подобно тому, что известно в поэзии под именем отрицательного обнаружения эстетического идеала. Возможно, чтобы поэт «плакал незримыми миру слезами» в то время, как смеется, по-видимому, над недостатками жизни; возможно, чтобы в это время предносился ему положительный, чистый, светлый идеал ее, – почему же невозможно первое? Если же при этом обратим внимание на время, когда являлись юродивые, то еще более объяснится нам значение их нравственной деятельности. Нельзя не признать, как увидим далее, того факта истории, что явление их обусловливалось состоянием общественной нравственности в данное время, что это было время большею частью нравственного упадка, нравственного разложения, время, когда положительные уроки нравственности мало могли иметь значения, когда нужно было действовать отрицательно, когда нравственный идеал блекнул, когда нужно было учить добродетели чрез отвращение от порока, когда нужно было обнаружить всю наготу страсти и картиною порока учить добродетели. К этому были направлены их странные, по-видимому, действия. Это подвиг не столько личный, сколько общественный; он предполагает глубокое понимание жизни и глубочайшее нравственное самообладание. Рассматриваемый с этой точки зрения, подвиг юродства Христа ради представляется не только весьма разумным и целесообразным, но и весьма многоценным в очах Божиих[94].

^ Глава III

Ведет ли и каким образом юродство о Христе ведет человека к нравственному совершенству. – Сообразен ли он с любовью христианина по отношению к ближним

Высшее благо для человека, к достижению которого должны быть направлены все силы духа и тела, есть его спасение, отсюда и высшее дело любви к ближним содействовать их спасению. В христианстве – в царстве Христовом, в царстве любви, каждый член должен заботиться не только о собственном спасении, но и о спасении всех: да ecu живот имут (Ин. X:10). Выполнению этой конечной цели бытия человека Христа ради юродивые строго и неуклонно следовали во всей своей жизни и деятельности. На этой первой и большей заповеди евангельского закона и второй подобной ей – на любви к Богу и ближним (Мф. XXII:37 - 40), исключительно и всецело основан этот чрезвычайный подвиг. Какими иными побуждениями можно объяснить этот труднейший подвиг, как не желанием, распяв себе мир и себя миру (Гал. VI:14) и тем еще более расширив круг своей деятельности для Бога и спасения ближних, все силы духа устремить на служение Тому, Который и самую жизнь Свою положил за грешный род человеческий?! Своим отречением от «внешнего человека» и от мира, посвящая себя на служение Богу, они всецело предавали себя, так сказать, в руки Божии, чтобы всецелым усвоением себя Богу усвоить себе Его силу, дабы вся возмогите о укрепляющем Иисусе Христе (Флп. IV:13). Эти истинные подвижники путем добровольного, внешнего самоуничижения и кажущегося безумия, вверив все дело спасения своего божественному водительству, сокровенно и беспрепятственно обогащали душу свою самыми высокими добродетелями христианскими, более же всего смирением и любовью к Богу и ближним.

Основанием всякого подвига должно быть смирение или, как говорит преподобный Исидор Пилусиот, – «наилучшее основание здравия души есть смирение» (Кн. 4, 6)[95]. «Ни бдения, ни телесные труды не доведут нас до спасения, – говорит святая Феодора, – если нет в душе смирения. Был святой пустынник и изгонял духов из бесноватых. Раз спросил он демона, что прогоняет его, не пост ли? – «Нет, – отвечал тот, – и мы постимся». – «Не бдение ли?» – «Нет, ты знаешь, что и мы не спим и бываем очень деятельны». – «Не пустынная ли жизнь?» – «Нет, – и мы ходим по пустыням». – «Какая же добродетель изгоняет вас?» – «Смирение побеждает нас, смирения не терпим мы», – отвечал тот. Видите, – продолжала преподобная Феодора, – смирение есть та добродетель, которая дарует нам победу над злыми духами»[96]. Святые отцы – великие подвижники благочестия – смирение считают одною из самых важных, необходимых добродетелей, без которой нельзя спастись. Святой Макарий Великий говорит: «Если увидишь, что кто-нибудь превозносится и надмевается тем, что он – причастник благодати, то хотя бы и знамения он творил и мертвых воскрешал, но если не признает души своей бесчестною и уничиженною и себя нищим по духу и грешным, тот вкрадывается злобою и сам не знает того. Если и знамения творит он, – не должно ему верить, потому что признак христианства и тому, кто благоискусен пред Богом, стараться таить сие от людей, и если имеет у себя все сокровища царя, сокрывать их и говорить всегда: не мое это сокровище, другой положил его у меня, а я нищий; когда положивший захочет, возьмет его у меня. Если же кто говорит: «Богат я, довольно с меня и того, что приобрел, – больше не нужно», то таковый не христианин, а сосуд прелести и диавола. Ибо наслаждение Богом ненасытимо и в какой мере вкушает и причащается кто, в такой делается более алчущим. Такие люди имеют горячность и неудержимую любовь к Богу; чем более они стараются преуспевать и приобретать, тем более признают себя нищими как во всем скудных и ничего не приобретших. Они говорят несть достоин, дабы сие солнце меня освещало. Таков признак христианства – смирение!»[97] По словам святого Варсанофия, смирение есть матерь всех добродетелей[98] и имеет первенство между добродетелями. Святой Исаак Сирин говорит: пока человек не смирится, не получает награды за свое делание. Награда дается не за делание, а за смирение[99].

Средством к приобретению смирения служит как сознание всецелой зависимости нашей от Бога во всем, так и нравственная беспомощность человека: без Мене не можете творити ничесоже (Ин. XV:5); а в состоянии немощи и своей духовной нищеты смиренный с большею верою и любовью обращается к Подателю сил. Святой Дорофей говорит: «Кто постоянно внимает себе, вникает в свое душевное состояние, тот скоро увидит, что как только он возьмется за дело Божие, враг еще крепче возьмется за него, – станет посевать в нем разные помыслы, возбуждать страсти, а совне смущать его то обольщениями, то скорбями; а у человека не достанет ни благоразумия, ни сил не только сделать богоугодное дело, победить врага, преодолеть искушения, подавить в себе страсти, но даже и с помыслами своими не может совладать сам собою без помощи Божией. Убедившись в своем бессилии и греховной нечистоте, человек невольно