Юродство о Христе и Христа ради юродивые восточной русской церкви: исторический очерк и жития сих подвижников благочестия - Иоанн Ковалевский

на него с внутренней, светлой стороны, но не таким он может показаться, если судить о нем извне, по тем, по меньшей мере, странным поступкам, какие мы нередко видим во внешней жизни юродивых. Путие праведных, – говорит Соломон, – подобно свету светятся, предходят и просещают, дондеже исправится день. Отрадно видеть в дееписаниях подвиги святых Божиих, где, как в зеркале, отражается все, что есть лучшего в природе человека; в жизнеописаниях святых свет подвигов и учения их так сияет, по изречению Спасителя, пред всеми человеками, что видя их добрые дела, мы прославляем Отца Небесного (Мф. V:16), благоговеем к святым Его и соуслаждаемся им по внутреннему человеку (Рим. VII:22). Совершенно иное, по-видимому, может проявляться чувство, при чтении «Жития» Христа ради юродивых: большею частью неразумные поступки, беснования, иногда обращение с самыми порочными, отверженными членами общества, иногда нарушение священных для христианина правил и постановлений церкви, – чему здесь очевидец может научиться, чем назидаться![117] Если многое, как выше видели, находим в жизни юродивых, что дает другой, светлый вид всему их поведению: так они являлись то наставниками заблуждавшихся, то обличителями порочных, предрекали будущее, исцеляли болезни или же наказывали ими ожесточенных грешников; но в таких важных случаях они поступали загадочно, таинственно, иносказательно; если же когда и прямо говорили, то под строгим запрещением, требуя от тех, с кем имели дело, хранить все за сокровенную тайну[118]. Притом, как скоро замечали в других выгодное о себе мнение, они тотчас старались уничтожить его своими странными на вид поступками[119].

Если иное впечатление получаем, при взгляде на жизнь юродивых, то это зависит, конечно, от того, что мы смотрим на них, так сказать, со светлой стороны как на истинных подвижников благочестия; нам известны высокие нравственные их побуждения, которые они, по глубокому смирению своему, старались скрывать под личиною мнимого безумия. Но как смотреть на жизнь юродивых тем, для кого она была открыта с одной внешней, мрачной стороны? Не могут ли их странные поступки служить поводом к соблазну других?

Прежде всего нужно помнить, что подвиг юродства принимали на себя люди уже утвердившиеся в духовных подвигах, испытанные в духовной мудрости. Первые примеры юродивых – иноки, искушенные в духовном бодрствовании, известные другим своим высоким житием, после продолжительной и, нужно полагать, нелегкой внутренней борьбы на пути к этому труднейшему и чрезвычайному подвигу. Так, о блаженной Исидоре, подвижнице женской Тавенской обители, первой по времени из юродивых, у епископа Палладия говорится, что она «избрала сей род подвижничества «по своему редкому смирению»[120]; о преподобном Серапионе рассказывается, что он, от «юности бысть монах», много упражнялся в нестяжательности и ревности к слову Божию (наизусть читал все Божественное Писание) и приобрел «совершенное бесстрастие»; «ради большего совершенства решился оставить келию», чтобы юродствовать в мире[121]. О Симеоне юродивом известно, что 30-ти лет он принял иночество, около 30 лет подвизался в пустыне, близ Мертвого моря, в этом лучшем рассаднике избранного подвижничества, под наблюдением истинных столпов иноческого жития и уже в 60-летнем возрасте пошел из пустыни «ругаться миру»[122]. Пред вступлением в подвиг юродства, на просьбу друга своего пустынника Иоанна – не оставлять пустыни и не разлучаться с ним – Симеон отвечал: «Веру мне ими, брате, яко аз зде прочее не пребуду, но о силе Христовой иду, и поругаюся миру». Иоанн же рече ему: «Аз еще не приидох в таковое совершенство, дабы возмоги ругатися миру, боюся, да не како он поругается мне и обнажит мя благодать Божия»; и далее продолжает Симеон: «Помышляй о мне, яко умрох (миру), ибо аще бы уже умерл, то не пребыл ли бы еси един; ими же мне веру, яко аще пойдеши со мною, добре сотвориши, аще же не идеши, буди воля твоя: аз же зде не пребуду, но иду, аможе мне велит Бог.[123] Преподобный Виссарион был сначала учеником образованного и опытного в духовной жизни Исидора Пилусиота, но потом, по смерти родителей, раздав имение нищим и монастырям, «отвержеся мира и бысть монах», удалился в пустыню для усовершенствования в подвигах и затем принял юродство[124]. Святой Фома в одном из Сирийских монастырей «иночествоваше»; желая скрыть от других «добродетельное свое житие», принял юродство о Христе[125]. Из юродивых на Руси – преподобный Исаакий «бе купец, родом Торолечанин, помысли быти мних и раздав имение свое требующим, и иде к Великому Антонию, в пещеру, моляся, дабы его сотворил черноризцем и прият и Антоний.., сей же Исаакий восприят житие крепко», – говорит летописец; 7 лет сначала был в затворе и потом решился юродствовать[126]. Преподобный Михаил Клопский до принятия юродства был иноком[127].

Почти все юродивые Востока и некоторые из них на Руси, как сейчас видели, – были иноки. Отсюда, с первого взгляда может показаться, что юродство о Христе вообще противоречит идее монашества: «Ибо юродствовать можно только в миру, а инок неисходно должен пребывать в монастыре»[128]. Но служа, по-видимому, отрицанием монашества, как наглядное доказательство возможности спастись среди мирской суеты, подвиг юродства тем не менее имеет несомненное родство с монашеством. Прежде всего, юродство представлялось как бы некоею воинскою хитростию против демонов. «Постараемся, – говорит святой Иоанн в Лествице (XXVI, 138 – 139) – не только бороться с демонами, но и нападать на них... Кто победил страсти, тот поражает демонов, притворно показывая, что имеет страсти, и тем обманывает своих врагов, оставаясь неуязвимым для них. Некто из братий потерпел однажды бесчестие, и нимало не тронувшись этим, помолился умом, потом начал роптать по поводу нанесенного ему бесчестия. Другой из братии, вовсе не желавший первенства, притворялся, что весьма домогается этого. Как же изображу тебе непорочность того, кто вошел в блудный дом, по-видимому, ради греха, но блудницу привлек к подвижнической жизни?[129] Еще одному из безмолвников очень рано утром принес некто виноградную кисть, а он, по выходе принесшего, с какою-то торопливостию, впрочем, без всякого вожделения, съел ягоды, показывая демонам в себе чревоугодника. Другой еще, потеряв несколько прутьев, целый день представлялся скорбящим о том». Пред вступлением Андрея в подвиг юродства, «во сне Христа (прежде), воспевает ему церковь, видел еси, на демоны тя укрепляюща, и венец тебе подающа и со эфиопом братися поучающа», или еще: «...со эфиопом брався, победил еси того, от Христа дерзновение приим, многу печаль демоном сотворил ecu»[130]. Василий блаженный – «мудрейшим юродством прехитрил диавола»[131] святой Иоанн Устюжский