250 дней в царской Ставке. Дневники штабс-капитана и военного цензора, приближенного к высшим государственным и военным чинам - Михаил Константинович Лемке

царской Ставке группы с изображением его величества и наследника цесаревича с чинами штаба Верховного главнокомандующего экземпляры означенного снимка, – имею честь препроводить при сем к вашему высокопревосходительству 98 экземпляров группы, ныне изготовленные фотографом его величества Ягельским. Примите уверение в истинном почтении и совершенной преданности. Граф Фредерикс». Это буквально. Наш фотограф, капитан Сычугов, подарил нам фотографию этой бумаги, не видя в ней всей дворцовой немецкой безграмотности.

► Помощника управляющего эксплуатационным отделом управления железных дорог инженера путей сообщения Эраста Петровича Шуберского Ронжин должен называть не своей правой рукой, а единственной головой. Бывало, во время отступлений Шуберский получал до 500 телеграмм в сутки и умел выходить из весьма тяжелых положений, о которых армия так никогда и не узнавала.

► Алексеев недавно писал Поливанову о своем неудовольствии распоряжениями принца Ольденбургского по санитарной части.

► Телеграмма начальника штаба председателю комитета земского союза Западного фронта Вырубову: «По требованию военного начальства прошу о немедленном увольнении из инженерностроительных дружин всех без исключения евреев; если же без евреев нельзя обойтись, то лучше совершенно отказаться от помощи таких дружин». Копия отправлена к Данилову-рыжему в Минск.

В декабре приступлено к формированию 15 инженерных дружин; в их составе указаны особые специалисты, которые могут быть приглашаемы и по вольному найму. Эту-то категорию лиц и взялись пополнять общественные организации.

Данилов дал ответ: «Главнокомандующий (Эверт. – М. Л.), по соглашению с князем Львовым, решил: 1) во вновь формируемые инженерные дружины евреев вовсе не допускать, 2) из существующих их послать на необоронительные работы в тыловом районе, 3) врачей, фельдшеров и фельдшериц из евреев оставить в дружинах и санитарных организациях, 4) из питательных организаций перевести в тыловой район. Не найдете ли возможным согласиться с такими предположениями главнокомандующего?»

► На Западном фронт за последнюю неделю, с 10 по 17 января, не доставлено: муки 13 %, соли 67 % и мыла 100 %; за последние два месяца, вместо 180 вагонов мыла, прибыло всего 25, – санитарная опасность очевидная.

► Нахождение штабов армий на 20 января:

► Начальник штаба просил министра путей сообщения Трепова, нельзя ли дать с Волги на Днепр 12 пароходов для обслуживания нужд армии; Трепов находит, что обессиливать бассейн Волги, ввиду его громадного значения для всей страны, совершенно невозможно, тем более что часть судов взята уже на Северную Двину. Следует искать судов на Нарове, Луге, Эмбахе и других реках, что одновременно им и предписано.

► В Одесском военном округе, при участии поехавшего от нас представителя полковника сербской армии Лонткиевича и майора Пеиовича, формируется сербский отряд из трехбатальонных полков; если удастся, то сформируют целую дивизию; офицеры из военнопленных и сербов, находящихся в России: все должности (начальника дивизии, полковых и батальонных командиров) будут пополнены из сербов (1 полковник, 4 штаб-офицера и 20 обер-офицеров); для лучшей подготовки младших офицеров будет устроена школа с месячным курсом под руководством Пеиовича; снаряжение и обмундирование наше, фуражки сербские, вооружение – австрийские ружья; содержание офицеров из военнопленных на наш счет, а прибывших из Сербии – на ее; надо выдать по 100 р. на экипировку.

► В «Одесском листке» напечатано интервью с одесским сербским консулом Цемовичем, бывшим на днях у Алексеева. Приведу выдержку:

«Сущий наш воевода Путник. У меня составилось представление о лучшем типе русского человека. Мое славянское сердце почувствовало глубокую радость при первом обращении М.В. Алексеева ко мне. Он сразу стал мне близким и тесно родственным. Он говорил со мною, как родной отец, а я ему отвечал, как любящий сын.

Иностранцу, которому непонятна славянская душа в творениях Толстого и Достоевского, сразу станет понятным наш «восточный мир» в общении с людьми, каковы наши Алексеевы и Путники.

Мы говорили о текущих политических событиях за чашкой чая в монашески скромной приемной комнате начальника штаба великой русской армии.

Через военные тучи он ясно видел, что творится в дебрях дипломатических кабинетов. Конечно, я не пропустил случая, чтобы перед ним не открыть своего убеждения, основанного на опыте, о вредных пережитках дипломатической школы. Не дипломатия, а стратегия должна теперь решать и предрешать все дипломатические вопросы.

М.В. Алексеев на лету схватывал каждую мою мысль, всякое мое желание и немедленно же, насколько наш разговор был деловым, выносил решения, простые и естественные. Счастье, прямо-таки счастье и для России, и для всех союзников, что государь император выбрал себе ближайшим сотрудником такого человека, каков генерал Алексеев».

► Жилинский телеграфирует начальнику штаба: «По сегодня (18 января) высажено на Корфу сербов 18 500, на пути в море 5200; теперь ежедневно будет перевозиться по 5000; от Дураццо к Валоне старый путь исправлен, и сегодня заканчивается устройство второго пути; на Корфу умерло сербов 722; больных 4500, из которых 2000 легко. В Валоне, Дураццо и к северу от Скунби сербов теперь более 90 000 и к югу от Скунби и на пути к Валоне 12 000. Получено сведение, что 8000 австрийцев перешли реку Маей и двигаются на юг. В Салониках сформирован сербский полк в 3 батальона силой в 3600 человек».

► Горемыкин ушел, пришел Штюрмер… Разве это может иметь хоть какие-нибудь положительные последствия? Никто их и не ждет, даже офицерство.

Горе мыкали мы прежде,

Горе мыкаем теперь.

20-е, среда

С приездом сюда старика Шуваева все мы, столующиеся во второй очереди, потеряли часть дневного свободного времени. Он до того болтлив, что завтрак и обед тянутся по четверть часа лишних. Алексееву неловко встать, а старик сам не видит и не понимает, что задерживает всех нескончаемыми разговорами.

► Представители военных миссий уехали сегодня осматривать фабрики в Одессе.

21-е, четверг

Сегодня приехал и уехал морской министр Григорович. Фигура большого роста, с начальственной манерой. Характерная мелочь – он сел за завтраком не рядом с Алексеевым, то есть не в центре стола, а в центре, против него, – так еще никто не садился. Алексеев потом принимал его особо. Разговор велся о действиях нашего Черноморского флота в связи с развитием кавказских операций, об обороне побережья, например Трапезонда, от десанта противника. Доклад морского управления и морского министерства к этому дню долго готовился специалистами, а Алексеев между тем поправлял его, все время указывая на ошибочно приведенные названия судов, силу морских батальонов и пр. Второй разговор их был уже в вагоне министра.

Сопровождавшие Григоровича капитаны 1-го и 2-го ранга вида довольно опереточного, особенно первый из них.

► Чтобы не забыть, заговорив об опереточности. Среди чиновников