250 дней в царской Ставке. Дневники штабс-капитана и военного цензора, приближенного к высшим государственным и военным чинам - Михаил Константинович Лемке

Его помощник Н.А. Степанов – суета, горячий, рассеянный, умный, деловой, прост и приветлив, много и серьезно читает.

Полковник Иван Степанович Балашов – изначала верный раб Кондзеровского, еще с Главного штаба, этой консистории по военно-разводным делам, мастер говорить простые слова с мыслью сделать сложную оттяжку; душитель всего светлого и свежего, некультурен, груб.

Коля, ассесор Михаил Григорьевич Семенчук – молодой чиновник из писарей, правая рука Балашова по инспекторскому отделению, хитер, проворен, деловит, обтесан только внешне, любит панибратствовать с офицерами, с писарями на весьма почтительной дистанции.

Коллежский ассесор Исидор Иванович Трепененков – тоже из писарей, груб внутри, надменен, как пузат, и пузат, как надменен, неразговорчив, все осматривается, как бы кто не признал в нем бывшего писаря, – дистанция та же.

Капитан Николай Аполлонович Гринфельд – симпатичен, внимателен, культурен, играет роль малоросса, как и многие «фельды» и «блаты».

Подполковник Виктор Иванович Моторный – знает, что очень недурен собой, постоянно в кавалерственном настроении; светило дежурства, где считается «знатоком» пехоты и кавалерии, которыми и ведает.

Подполковник Георгий Яковлевич Седов – ведает артиллерией, самый ординарный человек.

Поручик Леонид Николаевич Сарафанов – молодой, нервный, честный, хочет нести службу, как человек и русский, погибает в «дежурном» бюрократическом болоте.

Главное управление военных сообщений

Ронжин – гурман, лежебока, возомнивший о себе, как о министре путей сообщения, почт и телеграфов, надутый, ленивый, грубоватый; приятель Кондзеровского.

Тихменев – симпатичный, простой, умный, деловой, хитрый, держит себя под Ронжиным с надеждой сбросить его как-нибудь в широком поле.

Полковник Михаил Михайлович Загю – улыбающийся армянин-француз, недурно вникает в дело почты и телеграфа, к долгу службы без огня, ловкий.

Сказав о нашем «дежурстве», не мог не сказать о его отношении к интересам военных и о данном им в этом отношении направлении «дежурствам» всей армии.

Великий князь Николай Николаевич очень внимательно относился к вопросу о своевременности награждения офицеров за боевые отличия, понимая, как это важно для каждого офицера, не исключая и призванных из запаса или даже отставки: честно заслуженный чин или орден удостоверяет их в сознании оценки работы и службы. Я знаю многих левых отставных офицеров, прежде ученых, писателей, адвокатов и т. п., которые совершенно не нуждаются в каких бы то ни было украшениях, но ценят внимание к честному исполнению своего долга среди царящей подлости. И все знали, что великий князь болел душой за медленность и нерадение наших штабных конюшен и военного канцеляризма, что он стоял на страже интересов награждаемых, и все видели, что он ничего не мог добиться. Таково воспитание всех этих конюхов, данное в мирное время твердой выучкой Беляевых и Кондзеровских. Приказы его по этому вопросу читались в армии со слезами удовлетворения на глазах, а ордена и производство все-таки не шли скорее.

Чего, кажется, яснее и категоричнее такого, например, приказа, как от 15 апреля 1915 г.:

«Необъяснимые задержки начальниками представлений к боевым наградам их подчиненных и совершенно недопустимая медленность в проведении наград в промежуточных инстанциях приводят к тому, что еще в апреле в высшие инстанции поступают представления к наградам за октябрьские, сентябрьские и даже августовские бои, а в результате офицеры многих славных полков не имеют до сих пор ни одной боевой награды.

Столь безучастное отношение начальников всех степеней к вопросу лишь справедливой оценки подчиненных за их доблестные подвиги, и притом тогда, когда каждый лишний день промедления в награждении строевого офицера уже может лишить его чистой радости получить эту заслуженную награду, считаю совершенно недопустимым.

Между тем проволочки эти тянутся не днями и даже не неделями, а месяцами, что уже признаю преступным.

Поэтому предъявляю ко всем строевым начальствующим лицам следующие мои неуклонные требования.

Боевые награды строевым офицерам должны проводиться так быстро, чтобы объявление их в приказах по армии совершалось отнюдь не позднее месяца со времени того дела, за которое офицер представлен к награде, или же со дня получения в части разрешения на представление офицеров к наградам за данный период кампании; для наград, подлежащих объявлению в приказах главнокомандующих, срок этот увеличиваю на две недели; тот же 1½-месячный срок устанавливаю и для представления в Главный штаб.

К 1 июня все наградное делопроизводство должно быть во всех инстанциях приведено к указанному мною порядку, и до этого срока должны быть проведены все наградные представления, почему-либо задержавшиеся.

Такой порядок требую установить в отношении лишь чисто строевых штаб- и обер-офицеров всех родов службы, и особенно пехоты; на них ложится вся тягость боевой службы, о них должны быть и общие заботы; им только и должны даваться боевые награды, без опасения, что они даются слишком щедро.

Наоборот, замеченное у многих начальников стремление к усиленному награждению штабных офицеров, адъютантов и ординарцев признаю недопустимым.

Относительно командиров частей и высших начальствующих лиц, деятельность коих особенно заметна, требую особой осторожности и умеренности в представлениях к наградам во избежание повторения случаев, когда получившие несколько высоких боевых наград начальники признавались потом не соответствующими занимаемым должностям.

Придавая же особое значение вопросу продвижения в высшие военные чины, требую, чтобы представления о производстве в генеральские чины делались не иначе как через мой штаб».

Этот приказ бросились исполнять. Но как? Ответом служит приказание Верховного, объявляемое начальником его штаба 19 мая 1915 г.:

«Несмотря на данные Верховным главнокомандующим вполне определенные указания о том, чтобы боевыми орденами награждались только те, которые действительно боевыми заслугами приобрели право на получение таковых, тем не менее из наградных представлений нельзя не усмотреть стремление начальников всех степеней различными способами обойти такое распоряжение.

Доказательством права представляемого на награждение орденом именно с мечами приводится не редко, что при исполнении данного поручения он „был в сфере артиллерийского огня противника“ или что штаб или учреждение, в коем состоит это лицо на службе, „находилось под обстрелом бомбами с аэропланов“.

Верховный главнокомандующий повелел указать, что такое стремление начальствующих лиц украсить боевыми орденами чинов, находящихся в тыловых учреждениях или в дальних штабах и лишь случайно попавших “в сферу артиллерийского огня“, он признает совершенно недопустимым, и подобные уклонения от данных им вполне определенных распоряжений указал безусловно прекратить.

Кроме того, несмотря на данные указания Верховного главнокомандующего, по-прежнему замечается совершенно особое отношение начальствующих лиц к чинам, состоящим при них адъютантами, ординарцами, ко всем штабным офицерам, начиная с полковых адъютантов, а также занимающих нестроевые должности. Если этим лицам иногда действительно приходится принять участие в боевых действиях и принести некоторую