Хроника моей жизни - Савва (Тихомиров)

Алексеевичем Орловым[645]. От генерал-губернатора заехавши на Саввинское подворье к преосвященному Алексию и не заставши его дома, поспешил в назначенную мне на время коронационных празднеств квартиру, то есть в Симонов монастырь. Преосвященный Иоанн принял меня, как бывшего его наставника и начальника по академии, радушно. После краткого отдыха я вошел в церковь, осмотрел монастырскую ризницу, очень богатую; обошел затем монастырское кладбище, где погребено много лиц знатных фамилий[646].

14-го числа получено было мной несколько пакетов с разными бумагами.

Письмо обер-прокурора Святейшего Синода за № 97 следующего содержания: «Преосвященнейший владыко, милостивый государь и архипастырь! Его императорское величество всемилостивейше соизволил сего 15-го мая сопричислить Ваше преосвященство к ордену святого Александра Невского. Вменяя себе в приятный долг принести Вам, милостивый государь и архипастырь, душевное поздравление с сим новым знаком монаршего внимания к заслугам Вашим и препровождая знаки этого ордена при копии с высочайшей грамоты на имя Ваше, долгом считаю присовокупить, что подлинная грамота имеет быть доставлена по надлежащем контрасигнировании и приложении к ней орденской печати.

Поручая себя молитвам Вашим, с совершенным почтением и преданностию имею честь быть…»

15 числа. Воскресенье. День священного коронования их императорских величеств.

Я не буду подробно описывать здесь, как совершилось это великое и многознаменательное священнодействе в первопрестольном храме Москвы. Оно совершено было по чину, издавна установленному и в 1856 году митрополитом Филаретом исправленному; были только новые лица, новые совершители священнодействия. Участвовавшие в этом торжественнейшем священнодействии иерархи были поименованы мною выше. Упомяну здесь только о том, какое участие мне собственно суждено было принять в этом священнодействии. Мне назначено было по принятии на литургии, святого причастия государынею императрицею послужить умовению уст и рук ее величества. По окончании литургии и по исшествии их величеств из Успенского собора при прежних коронациях участвовавшие в служении архиереи заходили обыкновенно для отдохновения в келлии синодального ризничего, как это было и в предшествовавшую коронацию, в 1851 году, когда я был в должности ризничего[647]. Ныне этого почему-то не было, и все архиереи разошлись по разным местам; Московский митрополит уехал в Чудов монастырь, иные из архиереев остались в Успенском соборе, другие зашли в синодальную 12-ти Апостолов церковь, а высокопреосвященный митрополит Исидор с духовником В.Б. Бажановым и с некоторыми другими, в том числе был и я, взошли в Мироварную палату, где, после облачения и потом разоблачения архимандритов и прочего духовенства, вся мебель в беспорядке. И здесь оставались по крайней мере часа полтора в ожидании обеденного стола в Грановитой палате. Восьмидесятитрехлетнему старцу митрополиту, утомленному столь продолжительным служением, никто не догадался предложить для освежения и подкрепления сил чашки чая. И кому же об этом надлежало позаботиться, как не духовному хозяину Москвы, то есть митрополиту Иоанникию? Но вообще новый митрополит, по своей неопытности и при своем между тем, высокомерии, не был в настоящих исключительных обстоятельствах на высоте своего положения.

К 3-м часам пополудни все приглашенные к царской трапезе должны быть уже в Грановитой палате. По вшествии в эту палату их императорских величеств во всем царственном величии, митрополитом Московским благословлена была трапеза. Едва лишь их величества воссели на тронном месте на своих престолах за обеденный стол, как влетел в открытое в Грановитой палате окно пернатый гость – белый голубь, который, сделав несколько кругов над балдахином трона, отлетел и сел в круглом окне, выходящем в палату прямо против царского трона из тайника, где в этот торжественный день обыкновенно имеют обеденный стол все прочие особы царствующего дома. Неожиданное появление пернатого гостя всех присутствовавших за царскою трапезою приятно поразило и было истолковано в самом благоприятном смысле[648]. Во время обеда, сопровождавшегося исполнением нарочито для сего случая написанной (Майковым) кантаты[649], провозглашены были при громе пушечных выстрелов установленные тосты. В то же время розданы были медали с изображениями на них государя и государыни, архиереям золотые, а архимандритам серебряные. Обеденный стол на этот раз не был продолжителен: в 5 часов я возвратился уже в монастырь.

16 числа после благодарственного молебна, совершенного в Успенском соборе, все архиереи в мантиях и с ними старшее духовенство в 12 часов дня отправились в императорский дворец для принесения их величествам поздравления вместе с прочими высшими сановниками как русскими, так и иностранными. В предшествовавшую коронацию прежде всех введено было в Тронную (Андреевскую) залу для приветствования Богом венчанных и миропомазанных государя и государыни русское православное духовенство. Теперь же оно, неизвестно почему, допущено было исполнить этот верноподданнический долг после всех. Но между тем как постепенно вводимы были церемониймейстерами в Андреевскую залу разные чины и представители разных сословий, мы оставались в Александровской зале, и здесь пред нашими глазами вращались массы лиц разных званий, состояний и народностей со всех стран света. Тут были и европейцы, и азиаты, американцы и африканцы; тут и христиане, и магометане, и евреи, и язычники. Зрелище – необычайное! Здесь мне пришлось встретиться и с старыми знакомыми, и завести новые знакомства с лицами высокопоставленными (например, с графом Н.П. Игнатьевым, Н.П. Мансуровым и др.).

Наконец, дошла очередь и до нас. В 2 1/2 часа мы введены были в Андреевскую залу, где у подножия императорского трона стояли государь и государыня, окруженные блистательною свитою, во главе коей был верховный маршал, князь Владимир Андреевич Долгоруков. Прежде всего, Киевским митрополитом Платоном произнесена была их величествам приветственная речь, в которой маститый оратор изъяснил причины радости сынов православной России по случаю настоящего великого и светлого всероссийского торжества. Затем митрополитом Новгородским и Санкт-Петербургским поднесена была государю императору икона Господа Вседержителя, сидящего на престоле, и митрополитом Московским государыне императрице – образ взятия Божией Матери на небо. Наконец все мы, подходя к их величествам, кланялись и взаимно целовались рука в руку.

17-го числа в 2 часа пополудни у митрополита Иоанникия был парадный обед, к которому приглашены были все архиереи, обер-прокурор с его директорами, протоиерей И.Л. Янышев и многие другие. Обед был роскошный.

19-го числа. В 8-м часу пополуночи я разбужен был синодским курьером, привезшим от обер-прокурора повестку с извещением о приглашении к высочайшему обеденному столу в Грановитой палате к 6 1/2 часам пополудни.

В 5 часов был я у К.П. Победоносцева: поднес ему экземпляр вновь изданного много Указателя Московской Патриаршей ризницы и вручил ему еще два экземпляра для поднесения государю и государыне.

В 7 часов государь, государыня и все прочее царственные особы вступили в Грановитую палату, где сервированы были