Хроника моей жизни - Савва (Тихомиров)

29-го числа. Сообщено мне N. N., что митрополит Московский Иоанникий выражал архимандриту Гавриилу неудовольствие на меня за поездку в Москву на юбилей митрополита Филарета. «Лучше бы ему, – говорил митрополит, – дома помянуть митрополита Филарета со всею Россиею, а не в Москву ехать». Напротив, я сделал гораздо лучше, что, помянувши молитвенно в свое время дома почившего святителя, отправился в первопрестольную столицу для принятия участия в торжественном чествовании приснопамятного иерарха. Не приезжай я в Москву, первенствующую роль как в церковном собрании, так и на учено-литературном акте пришлось бы предоставить архиерею-иностранцу, т. е. архиепископу Фаворскому Никодиму, как старшему по сану между находившимся тогда в Москве сонмищем русских епископов. Прилично ли и сообразно ли бы это было с достоинством Русской Церкви? Без сомнения, следовало бы митрополиту Иоанникию самому прибыть в Москву на это знаменательное торжество; но он не заблагорассудил это сделать, за что Москва громогласно его порицала, между тем как меня, за мой приезд на этот раз в Москву, все искренно благодарили, как духовенство, так и граждане. Вероятно, дошедший до митрополита Иоанникия об этом слух и был причиною его негодования на меня.

1-го марта получил я письмо из Москвы от А.В. Краснопевкова. Он писал от 27-го числа:

«Книгу коронации государя императора Александра II я получил.

Вот и Великий пост, прошу ваших молитв и благословения на провождение богоугодное предстоящих великих дней.

Сегодня наш владыка митрополит[643] будет стоять вечерню в Чудове монастыре, после которой назначено торжественное с ним прощание пред наступлением постного подвига. Он, кажется, первую неделю желает провести в чудовских покоях и совершать службы в монастырском храме.

Так мало-помалу возвращается чин служения высокопреосвященного Филарета, который на первой неделе читал все дни канон святого Андрея Критского и служил в Чудове все воскресные дни поста».

25-го числа получил я из Санкт-Петербурга от известного ревнителя православия, действительного статского советника Николая Васильевича Елагина печатное письмо следующего содержания:

«Вера и нравственность служат основанием государственного благоустройства. Ослабление веры в последние двадцать лет привело к гибельным последствиям, породило преступления, небывалые в нашем Отечестве, и опечалило всех русских людей.

Изданная мною в конце прошлого года книга, под заглавием “Чего надо желать для нашей Церкви”, выясняет эти мысли подробно и обстоятельно. В ней указаны основания союза между Церковью и государством, необходимость этого союза как для государства, так и для Церкви, условия, при которых союз этот может благотворно действовать в нашем Отечестве, затем – причины, служащие к развитию у нас неверия, средства к устранению этих причин.

Газеты и журналы имеют свое воззрение на события, и так как они служат посредниками между публикой и писателями, то могут не допускать распространения полезных книг, указывая для чтения книги по их избранию. Относительно изданной мною книги это может случиться тем более, что в ней излагаются твердо и ясно правильные взгляды на деятельность нашей науки, школы и печати.

Забота о содействии возлюбленному нашему государю в устроении народного блага лежит преимущественно на Церкви. И, благодарение Богу, архипастыри наши твердо стоят на страже общественного благоденствия.

Пребывая в сих мыслях, смею надеяться, что Ваше высокопреосвященство примете благосклонно препровождаемый при сем экземпляр изданной мною книги и не откажете содействовать распространению ее в Вашей епархии чрез помещение оглавления книги и объявления об ее выходе в местных “Епархиальных ведомостях”, а равно и другими способами, по Вашему архипастырскому усмотрению».

17 числа. День Пасхи. В этот радостный день получено было мною, с разных сторон, до 20-ти писем.

15-го числа писал из Сергиева Посада ректор Московской академии протоиерей С.К. Смирнов: «Имею честь приветствовать Вас с великим днем Воскресения Христа Спасителя и душевно желаю Вам радостно сретить и благополучно провождать святую Пасху. Приближается время великого торжества Всероссийского. Меня радует при этом и то, что я надеюсь иметь удовольствие видеться с Вами. Имею известие, что устав академический будет рассматриваться в сонме святителей в Москве и там будет утвержден. Буду просить Вас относительно некоторых пунктов устава».

В ответ на это писал я на другой же день: «Примите и от меня взаимное усерднейшее поздравление с светлым праздником Христова Воскресения.

Вчера получил я от К.П. Победоносцева при официальной бумаге проект академического устава с объяснительною к нему запискою для прочтения и для сообщения в свое время Святейшему Синоду моих замечаний. Если Вам угодно, поспешите, пока я в Твери, указать мне пункты в проекте Устава, на которые Вы желали бы обратить мое внимание, с приложением Ваших личных замечаний на оные. До приятного свидания».

17-го числа получен мною из Санкт-Петербурга от обер-прокурора Святейшего Синода, К.П. Победоносцева проект Устава духовной академии с объяснительной к нему запиской.

Но труды мои по рассмотрению академического устава оказались преждевременными. Во время пребывания Святейшего Синода в Москве по случаю торжества коронации ему не было возможности заниматься рассмотрением проекта академического устава. Рассмотрение это отложено было до будущего года.

4-го числа в 8 часов утра с курьерским поездом отправился в Москву на коронацию. По прибытии туда со станции железной дороги проехал на Троицкое подворье, чтоб представиться новому митрополиту, высокопреосвященному Иоанникию, и поднести Его высокопреосвященству от Тверской кафедры святую икону Тверских чудотворцев. Приняв икону молча, владыка сухо пригласил меня и явившегося вместе со мною Иркутского городского голову, купца, в гостиную. Восседши сам на диван, нам подал знак, чтобы мы сели в кресла одесную и ошуюю его. Не обратив на меня никакого внимания, он начал разговор с купцом. Среди разговора, вошел в гостиную преосвященный экзарх Грузии, архиепископ Павел[644], преемник митрополита по кафедре Карталинской. Принявши ласково нового почтенного гостя, митрополит вступил с ним в дружественную беседу, а я, недостойный, оставался по-прежнему в стороне. Считая себя лишним в этой компании, я встал и раскланялся с высоким хозяином, который проводил меня так же, как и встретил, молча, не сказавши мне ни одного приветливого слова. Что значит такая немилость ко мне со стороны Московского архипастыря? Не служило ли это выражением гнева Его высокопреосвященства за мою январскую поездку в Москву для участия в юбилейном торжестве в память почившего в Бозе великого иерарха, московского митрополита Филарета? Если так, то достойно ли это высокого духовного сановника?!

С Троицкого подворья в грустном настроении духа отправился я к генерал-губернатору, князю Владимиру Андреевичу Долгорукову. Этот, по обычаю, принял меня очень любезно и познакомил меня с бывшим у него в это время Парижским послом нашим, князем Николаем