Клуб 27. Кобейн, Хендрикс, Шакур, Уайнхаус и другие - Елизавета Михайловна Бута

мистикой, эзотерикой, философией и без конца спорит с отцом, из-за чего Джима то и дело наказывают. Подросток сбегает из дома, ночует на вокзале, а потом отец едет забирать его. Естественно, это приводит лишь к новым скандалам. В конце концов, когда Джима в очередной раз выгоняют из дома, он уезжает к бабушке с дедушкой.

– У меня больше нет сына. Когда у тебя не будет работы, сделай одолжение, не приползай и не проси о помощи, ты ее не получишь, – шипит ему отец, когда Джим объявляет о том, что больше не вернется домой.

Так и будет. С этого дня Джим решает, что его родители умерли. Ни он, ни его отец никогда не позвонят друг другу. Однажды мать приедет навестить его в одну из гостиниц, и менеджер очень сильно удивится ее появлению, так как Джим во всех интервью будет говорить о том, что они умерли, а иногда даже, не без удовольствия, будет описывать подробности их смерти.

Двери восприятия

Когда-то очень давно, в 1940-х годах, трое студентов Колумбийского университета, Джек Керуак[5], Аллен Гинзбург[6] и Кен Кизи[7] повстречали самого свободного человека в мире (или просто неудачника, обычно это синонимы) Нила Кэссиди[8] и навсегда влюбились в то, как он смотрел на жизнь. Для этого странного человека жизнь была бесконечным путешествием в поисках себя. На этом пути он многим людям делал больно, но по странному стечению обстоятельств, после встречи с ним их жизнь всегда менялась к лучшему. Джек Керуак, Аллен Гинзбург, Кен Кизи, а затем еще и Уильям Берроуз[9], Том Вулф[10] и его величество Хантер Томпсон[11] вывели образ Нила Кэссиди на страницах своих книг. Все эти люди учились в 1940-х годах на литераторов, прекрасно понимая, что никому не нужны их книги. Отчаянно желавшие обрести свободу молодые люди писали свои романы, основанные на реальных событиях своей весьма аморальной, но любопытной жизни. Эти романы будут опубликованы лишь в 1950—1960-х годах. Прекрасно сознавая свою ненужность обществу, которое хотело лишь забыть об ужасах войны, кризисов и нищеты, эти писатели стали называть себя «битниками», разбитым войной поколением. Они читали Пруста, Камю и Брехта, путешествовали, любили и весьма подробно описывали свою жизнь, кое-что, придумывая, разумеется. И вот «пролетев над гнездом кукушки», битники стали началом великого американского культурного возрождения.

В то же время в 1940-х происходят и другие процессы. В 1938 году Зигмунд Фрейд начинает чувствовать себя в Германии как-то не очень уютно. Его приглашают в гестапо, исключительно для того, чтобы расспросить о его дискомфорте, разумеется. Американскому послу удается отстоять отца психоанализа, и вскоре Зигмунд Фрейд все же отправляется из Германии в Великобританию (да-да, посол был американский, а уехал он в Соединенное Королевство, по легенде все именно так). Перед отъездом его просят подписать бумагу, в которой он отказывался от всех претензий к Германии. Согласно непроверенным данным, на обороте расписки он написал: «могу настоятельно порекомендовать поход в гестапо каждому». Вслед за Зигмундом Фрейдом из Германии в срочном порядке уезжают практически все психологи, так как эту науку сочли… не вполне соответствующей идеям Рейха. А заодно уезжают психиатры, биологи, врачи и ученые. В основном все они едут в Штаты. Германия навсегда теряет статус цитадели науки, а Штаты становятся главным мировым центром по изучению психологии. И к тому времени это уже не только задушевные беседы на кушетке, но и психофармакология, психохирургия и эксперименты. Очень много экспериментов. Не всегда удачных. В 1940—1950-х совершенно гениальный, скандальный и эксцентричный американец Тимоти Лири[12] занимается исследованием влияния лизергиновой кислоты на человека, сотрудничает со спецслужбами, разрабатывает для них тесты, а потом вдруг ссорится и начинает выступать с лекциями о пользе психоделиков, дает публичные лекции и… развлекается. Молодые и свободные люди, которые уже прочитали романы битников, начинают интересоваться тем, как можно расширить степени своей свободы. Так появляются хиппи. И тут начинается Вьетнамская война, никому не нужная и глубоко несправедливая. Детей цветов теперь называют «ромашками» и «трусами», которые не пожелали помочь своей Родине. История все расставит на свои места, ветераны Вьетнамской войны останутся на обочине жизни, а каждый десятый попробует покончить с собой, но это будет потом, а в середине 1950-х одним из таких искателей свободы становится Джим Моррисон. Для него это значит навсегда оборвать все связи с семьей.

«Меня интересует все, что связанно с бунтом, беспорядком, хаосом, бессмысленными на вид поступками. Мне это видится дорогой к свободе»

(Джим Моррисон)

Джим переезжает во Флориду и начинает посещать подготовительный класс перед колледжем, а затем весьма успешно сдает экзамены в колледж Флориды и начинает изучать историю искусств. Еще на подготовительных курсах Моррисону с несколькими однокурсниками предлагают снятся в документальном фильме об абитуриентах колледжа. Несколько дней съемок делают из него местную знаменитость, и это состояние ему потихоньку начинает нравится. Поначалу Джима интересует живопись, и он даже всерьез начинает изучать творчество Босха, но вскоре понимает, что в ХХ веке картинка должна двигаться и решает перевестись в UCLA, главный университет Калифорнии. Именно здесь учатся все те, кто затем пополнит несчетную армию неудачников Лос-Анджелеса, впрочем, все великие режиссеры и актеры тоже учатся именно здесь. Вот только их, конечно же, меньшинство.

Джим начинает изучать сюрреалистический театр, снимать короткометражки и проводить время с друзьями-неудачниками на Венис-Бич, прибрежный район Лос-Анджелеса. Сюда и на Звездный бульвар всегда приезжают туристы, и многие из них даже не догадываются, что это и есть самые бедные и злачные места города. На Венис-Бич в те дни уже стоят целые кварталы дешевых одноэтажных домиков-бытовок из фанеры, множество дешевых мотелей, в которых за пару долларов можно получить все виды удовольствий, и повсюду студенты UCLA. Одни рисуют граффити, другие снимают кино, и ото всех них исходит приторно-сладкий запах легких наркотиков. Марки, пропитанные запрещенными веществами, здесь раздают буквально как флаеры, извещающие об открытии нового бара. С другой стороны, в то время вещества эти, не такие уж запрещенные.

Все ищут способ расширить свое сознание, описать этот опыт и прочитать где-нибудь о нем, чтобы удостовериться в нормальности собственных переживаний. Книги Берроуза, Хантера Томпсона, Керуака и Кена Кизи сменяются стихами Бодлера и Рэмбо, а также книгами Олдоса Хаксли. Джим Моррисон все больше времени проводят на Венис-Бич, желая расширить свое сознание и снять настоящее кино. Он делает несколько короткометражек и документальных фильмов, но они не находят своего зрителя. Сокурсники считают