Советский Кеннеди. Загадка по имени Дмитрий Шепилов - Дмитрий Е. Косырев

Как это делалось: в перерывах заседаний, как выясняется, кто-то заходит в кабинет к Хрущеву, о чем-то там спорит, просит, договаривается… То есть приговор еще не окончателен. Вот и Шепилов – из воспоминаний его друзей – заходит, говорит среди прочего о том, что смешно называть «антипартийным» Молотова, который эту партию, между прочим, создавал. И получает ответ: ах, так вы и сейчас их защищаете? Значит, вы примкнули к этой группе!

Это, впрочем, легенда (то есть доказать ее трудно). А вот факты.

Брежнев в какой-то момент на пленуме ставит вопрос так: есть четыре заговорщика, которым «удалось вовлечь в свою раскольническую группу Булганина, Сабурова, Первухина». Ругают Ворошилова, но в целом активным заговорщиком он тоже не значится. Дальше Громыко объясняет, что произошло и как его предшественник в МИДе Шепилов оказался в странной для себя компании: «Что сказать о некоторых теперешних членах Президиума ЦК, вроде тт. Первухина, Сабурова и кандидата в члены Президиума ЦК Шепилова? Опыт показал, что это люди бесхребетные, хлюпики. Они, перегоняя друг друга, спешили примкнуть к тройке, боясь, как бы не опоздать».

Вот, значит, как. Оппозиция – это всего-то тройка, а Шепилов и прочие – они просто решили не прогадать.

А сразу после выступает некто Денисов и формулирует: нельзя относиться «без возмущения и презрения к группе заговорщиков – Маленкова, Кагановича, Молотова и примкнувшего к ним Шепилова». Сабуров, Первухин, Булганин отступают в тень. И не только они.

Кто такой Денисов? Ничем не прославился, вроде бы. Но это именно он придумал… извините, огласил эту замечательную формулировку насчет «примкнувшего». Он же и как бы случайно внес предложение – вывести виновных из президиума, исключить из ЦК и из партии (последнее на пленуме не прошло, как-то испарилось из резолюций).

И понеслось – «отщепенец Шепилов» (у Мазурова), «карьерист, конъюнктурщик, любое название к нему подходит, что ни есть худшее, поэтому не буду отнимать вашего внимания» (у Сердюка).

Заметим, что в брошюрке «Постановление Пленума» на обложке упоминают имена только «Маленкова, Кагановича, Молотова» (порядок не алфавитный, а «по Денисову»). Шепилов же только внутри.

Постановление великолепно: группа, как уже сказано, постоянно оказывала прямое и косвенное противодействие курсу на «исправление ошибок и недостатков, порожденных культом личности» и проч. И пыталась противодействовать «ленинскому курсу на мирное сосуществование между государствами с различными социальными системами, ослаблению международной напряженности и установлению дружественных отношений СССР со всеми странами мира». Список злодеяний бесконечен – и введению совнархозов группа сопротивлялась, и была против расширения прав союзных республик, и вела «ничем не оправданную борьбу» против призыва партии – догнать в ближайшие годы США по производству молока, масла и мяса на душу населения.

Дальше по личностям: Молотов, оказывается, противился курсу на освоение целины. Молодец, Молотов! Каганович, Маленков тоже получают свой список индивидуальных обвинений, вдобавок к групповым.

А Шепилова все нет и нет. В чем виноват, кроме «примыкания», неясно. Он возникает только на 13-й странице, где говорится, что они все стали на путь фракционной борьбы, нарушили устав партии и выработанное Лениным решение 10-го съезда «О единстве партии».

Заседание утреннее, 28 июня. Товарищи Каганович, Маленков, Молотов, Шепилов каждый в отдельности обратились через Президиум к пленуму с просьбой предоставить им возможность выступить дополнительно с объяснениями.

Голоса: «Предоставить».

Каганович: я выступаю не для полемики и не для споров. А для признания своей ошибки. (Шум в зале.) Я осуждаю вместе с Пленумом ЦК все свои действия, глубоко осознаю вред, нанесенный этими действиями…

Маленков: я признаю, что своим поведением дал все основания для того возмущения, для того гнева…

Молотов: товарищи, я вышел на эту трибуну, чтобы заявить об ошибочности моей позиции в дни перед пленумом и на настоящем пленуме.

И вот Шепилов. Он просто объясняет, как было дело. То есть, конечно, «я приношу покаяние перед Пленумом» – а как же. Если ты коммунист, то обязан приносить. Но потом снова объясняет, что произошло на самом деле. И – голоса из зала: «вы или извинитесь, или уходите».

По словам Владимира Наумова, Шепилов «держался с огромным достоинством и не унизился оплевывающим себя покаянием». Ну, по нормам и порядкам того времени – да. А сегодня могут возникнуть вопросы: а нет чтобы как Борис Николаевич Ельцин, тремя эпохами позже, повернулся бы и вышел…

И дальше у Наумова: «Шепилову не могли предъявить тех главных обвинений, которые были выдвинуты против этой группы: злоупотребление властью и участие в массовых репрессиях, выступление против курса 20-го съезда…»

Но лучше бы обвинили именно в этом. Потому что надо знать характер Шепилова, взрывной, даже бешеный (а Хрущев знал), чтобы понять: ему нанесли удар, который он всю жизнь считал беспримерной подлостью. И кличку «примкнувший» воспринимать с юмором не мог абсолютно. Его обвинили в мелком, трусливом поведении, в беспринципности!

Ничто так не помогает формулировать мысли, как холодный взгляд постороннего. Когда мемуары Шепилова вышли в США (под названием «Кремлевский ученый» – «The Kremlin Scholar»), к ним было написано предисловие выпускающего редактора, Стивена Биттнера, которому явно не очень симпатичен автор книги. Вот выдержка из биттнеровского предисловия: «До конца своей жизни Шепилов был убежден, что слова “и примкнувший к ним” означали отрицание искренности его убеждений. А кроме того, то было неохотное признание, что у Шепилова не было такого сомнительного прошлого, как у его собратьев по заговору, и что его причины для участия в заговоре были не теми, что у них. Шепилов написал эти мемуары потому, что он хотел, чтобы люди знали об этих причинах».

То есть Биттнер считает, что все-таки «тройка заговорщиков» тянула страну обратно к репрессиям; это – его право. Но про Шепилова он высказался предельно точно.

Финал: итоговое 12-е заседание, 29 июня. Молотов и двое (двое, без Шепилова!) «фракционеров» прислали письменные заявления, и Молотов в своем не очень-то кается, видимо – надоело. Говорит бессменный председатель Суслов: заявления не можем принять, они неудовлетворительные. Поскольку эти люди даже и сейчас отстаивают свои антипартийные позиции.

Финал – принимается резолюция, включающая снятие виновных со всех постов (но не лишение членства в партии) и осуждение их. Против – нет, один воздержавшийся – Молотов (сенсация). Шепилов, таким образом, голосует за осуждение себя. Каждому дали последнее слово. Шепилов: «Я принимаю постановление пленума, как подобает коммунисту, и приложу все силы для того, чтобы снова оправдать и завоевать доверие нашей партии».