Советский Кеннеди. Загадка по имени Дмитрий Шепилов - Дмитрий Е. Косырев

При чтении этих стенограмм видно, что точное обвинение против «антипартийных» формировалось на ощупь, прямо в ходе пленума. Идея репрессий то возникала в дискуссиях, то исчезала. Хотя задана она была заранее – лично генерал Серов, среди прочих организаторов пленума, предоставлял членам ЦК самолеты в Москву и говорил, что надо осудить тех, кто хочет вернуть лагеря.

Но вообще-то больше всего члены ЦК говорили о другом.

Боюсь, современный – и нормальный на голову – человек вообще не поймет, о чем прежде всего шла драка. Ну, примерно как если читать точную стенограмму диспута какого-нибудь 16-го века о числе демонов на кончике иглы. Вот, например: Хрущев на пленуме рассказывает, как после первого дня заседания Президиума звонит Булганину, хочет поговорить, спрашивает: ты один? А Булганин, рассказывает Хрущев, сделал большую паузу, а потом сказал: нет, у меня Молотов, Маленков, Каганович. «Зачем же вы вместе собрались?» А они собрались, чтобы сговориться, как завтра выступать. Вот вам обстановка.

Голоса в зале: «Позор! Фракционеры!»

Фракционеры? У многих старых и не очень старых партийцев при этом слове должны были зашевелиться волосы на голове. Потому что выявился состав преступления. И еще какого, обозначенного 1921-м годом. Это для нас речь о какой-то ерунде почти столетней давности. А для них, тогдашних, речь была о том, что обозначилось всего-то 36 лет назад. Живое, горячее, страшное.

Речь о некоем символе партийной веры, о решениях, представьте себе, 10-го съезда РКП – да еще и, в скобках, и «б».

Дело было, по энциклопедиям, в марте 1921 года, 10-й съезд принял предложенную Лениным (Лениным!!) специальную резолюцию «О единстве партии». В ней указывалось на вред и недопустимость какой бы то ни было фракционности и предписывалось немедленно распустить все фракционные группы. Резолюция содержала особый, 7-й пункт, в котором ЦК партии давались «…полномочия применять в случае(ях) нарушения дисциплины или возрождения или допущения фракционности все меры партийных взысканий вплоть до исключения из партии, а по отношению к членам ЦК перевод их в кандидаты и даже, как крайнюю меру, исключение из партии».

И дальше энциклопедии говорят, с высоты мудрости сегодняшнего дня, что та резолюция сыграла исключительную роль в истории страны: похоронив остатки внутрипартийной демократии, она дала старт превращению диктатуры коммунистической партии сначала в диктатуру группы лиц (Политбюро), потом в диктатуру одного человека (Сталина)…

А в чем практический смысл этой штуки, что вообще такое фракция и фракционность? А это, попросту, о том, что члены партии (любые) не имеют права отдельно, группой, сговариваться по какому угодно поводу, то есть создавать партии внутри партии. Они ее тогда развалят, что в 1921-м почти и произошло. Так что никаких больше «платформ» с устными или письменными особыми мнениями, никакой борьбы этих платформ или групп, то есть фракций.

Ну, а при Сталине за участие во фракциях (прежних, вымышленных и т. д.) просто расстреливали.

И вот в 1957 году нескольким высшим руководителям пытаются доказать, что они заранее, перед Президиумом, сговорились. Ну, например, встречались у кого-то на квартире. А это и есть фракционность! А заранее заготовить какое-то решение, резолюцию – вообще кошмар: вот она, фракция, с ее идейной платформой. Да, и на прогулках по дачным дорожкам тоже можно говорить только о погоде.

Знал бы товарищ Ульянов-Ленин, как толковали его заветы в 1957 году, – сильно бы посмеялся.

А как положено делать коммунисту, если у него есть мнение о политике? Имеешь мнение – встань и выскажи его. Потом можешь даже проголосовать. Но заранее, накануне или за минуту до заседания, не моги этого ни с кем обсуждать.

Но так ведь Шепилов, например, так и сделал, встал и высказал…

И вот он на пленуме пытается объяснить очевидное: «Кто же не понимает, что никакой Президиум не может снять первого секретаря? Приняли процедуру обсуждения вопросов работы Президиума на самом же Президиуме. Что же, исключается сама возможность такого обсуждения? Ничего другого в этом деле не было». (Шум в зале.)

То есть дело не в том только, что Шепилов или кто-то другой высказал свое мнение. Важно еще то, что не нужно было Брежневу, Мацкевичу и прочим требовать созыва пленума. Антихрущевское руководство и само его требовало созвать. Ясно ведь было, что ликвидация самого поста первого секретаря или хотя бы снятие Хрущева – это, по уставу, решает только пленум ЦК. Вот они и собирались, после сурового разговора на Президиуме, просить пленум утвердить их решения.

То есть никакого «заговора» не было.

Тогда в чем же их обвинить?

Далее в ходе дискуссий возникает версия, что «фракцией» было решено составить резолюцию для пленума. Да-да, заранее!!! И что поручено писать резолюцию было Маленкову, Кагановичу и Шепилову. И что Шепилов забрал всех стенографисток, чтобы ее написать. Вот тут впервые за все заседание – а он долго молчал – в зале раздался его голос: «Это дикая фантазия».

Из зала Шепилова пытают о резолюции: писал или нет? Раз за разом звучит ответ: не привлекался и не писал. Каганович: я подтверждаю то, что говорил тов. Шепилов. Никаких «групповых» связей не было.

Голос: «Кто составлял резолюцию»?

Каганович: «Никакой резолюции не было».

Голос: «Будет болтать. Зря время терять не стоит, ничего не скажет».

Возникает забавная мысль у Кирилла Мазурова, будущего первого секретаря Белоруссии: «Кто-то из выступавших здесь говорил о том, что нет группы, потому что нет платформы. Неправильно. Налицо фракционная группа со своей, может быть только не сформулированной платформой».

Это как – не сформулирована, но есть?

Да что там, фракционность выражается вообще во всем поведении подсудимых – это из выступления некоего Товмасина. Он же подтверждает, что подготовить смену руководства за спиной ЦК и есть фракционность.

Выступает Микоян и говорит Шепилову: «Вы сказали, что согласны с политикой ЦК. Но почему вы не отмежевались от неправильных политических установок этой группы? Это есть элементы фракционности с вашей стороны».

То есть как: не осудил – значит, уже член фракции?

Ну, и вообще, как сказал Сердюк, первый секретарь Молдавии, – «это провал чудовищных, преступных планов этой антипартийной группы».

Вот и родились слова – «антипартийная группа». То есть хоть ты что говори, а все равно фракция.

Вообще-то само это слово означает малую часть. А не большинство членов Президиума. Как быть?

А вот как: сам список обвиняемых в начале пленума был совершенно не очевиден. В итоге же одних упаковали в маленькую «антипартийную группу», прочих