Ковальский в тылу врага - Неуловимый Джо

о чём. Они такие же граждане, как и ты, они так же храбры и ответственны, как и ты, ну про ответственность это я загнул конечно, ха, но ведь разве ты запретишь им выполнять эту почётную обязанность? Почему?

— Почему? — я схватил Вишневского за лацканы. — Да потому что они не добровольцы и не контрактники, они срочники, дурья ты башка!

— Ладно. Ты раскусил меня. Скажу по-другому.

Вишневский грубо сбил мои руки и поправил одежду.

— То, что в самое пекло отправили твоих ребят, это не моя вина, а моя заслуга.

— Как прикажешь понимать?

— Ты ведь читал их дела, тебе специально подсунули их предыстории, генеалогические деревья, ты ведь их читал, да?

— Ну да.

— Что «ну да»? Это ведь родственники всех тех политиков, которые и проголосовали за вторжение в Россию!

— Да, я понимаю, — продолжал Вишневский, — сын за отца не отвечает, и уж тем более за дядю, тётю или дедушку. Но они не случайно несколько раз косили от армии, платили взятки, а когда я прикрыл эту коррупционную лавочку, все они как один объявили себя либералами. Мне даже заморачиваться не пришлось. Достаточно было просто порекомендовать сортировку новобранцев по политическим взглядам для оздоровления армии, и бац! Все они оказались в таких взводах!

— Приказ свыше… — пробормотал я, пристально глядя в глаза Вишневскому.

— А знаешь что, — продолжал Кульман. — Если хочешь, отправляйся с ними. Иди, напиши рапорт и сам посмотри, чего они стоят.

— Я конечно беспокоюсь за тебя, но ты сам сказал, что кому угодно наваляешь. Вот и дерзай! За драконами я присмотрю.

К вечеру я уже был в поезде. Я сидел в купе и бормотал себе под нос раз за разом одно лишь слово: Лемберг.

Глава 13. Межмакрозонье

От пересечения судьбоносной «красной линии» прошло менее часа. Мне не стыдно признаться, что я пересекал границу Польши впервые. Во времена моего детства во всех без исключения странах творился такой страшный демографический хаос, что возможность спокойно жить и держаться за источник доходов считалась практически привелегией. Поначалу ездить на заработки считалось престижным, но когда Россия, Китай и Малайзийский Халифат наглухо закрыли границы на въезд, стран, где можно было заработать больше, чем потратишь на путешествие, просто не осталось. Многие не возвращались домой, в основном опасаясь осуждения, даже если и умудрялись заработать немного серо-кровавых денег. Однако мои бойцы были воодушевлены.

Я ехал на БТРе в полной пехотной экипировке. Со мной сидел Якуб, остальные офицеры и пара младших карт. Все они разглядывали весьма неплохие пейзажи, вдыхали осенний воздух вперемешку с чадящим дизельным выхлопом. Впереди ехали груженые гуманитаркой грузовики, парочка самоходных миномётов, МДДТ и автовоз, с горкой нагруженный мотоциклами, ракетными багги, легкими амфибиями и квадроциклами.

По мере приближения к Подолью местность становилась более живописной. Складки крутых холмов напоминали эротичные изгибы женского тела, а наглухо вырубленные леса своими пеньками только усиливали сходство. Но когда мы отдалились от последних признаков цивилизации, дорога превратилась в ужасное месиво неукатанных камней, болота и коряг. Колонна замедлилась, а грузовики начали чадить ещё сильнее. Спасало только то, что местные лесорубы ленились тащиться в глушь, и леса превратились в величественные хвойные волны, усеянные пёстрой пеной лиственных деревьев.

Младшие карты были беззаботны и бодры, они то и дело коротко переговаривались и смотрели на прекрасные пасторальные пейзажи и стада коров с по-детски открытыми глазами. Первые две вечности они развлекались тем, что мечтали поохотиться и добыть какую-нибудь дичь на ужин, спрашивали друг у друга: «Далеко ли до Терибля?»

— А ну прекратить разговорчики! — не выдержал Якуб.

— Остыньте, сержант, — мягко сказал ему я. — Мы пока что в безопасности, пусть поболтают, пока есть возможность.

— Но они же не затыкаются!

Я усмехнулся и спокойно, но отчётливо сказал:

— Это дело опыта, сержант. Вот прилетит коптер и зашвырнёт ему гранату за воротник, быстро пиздеть перестанет.

Солдаты притихли, но хихикать не прекратили. Своим эльфийским слухом я заметил, что они распространяют слух, будто я никогда не был с женщиной, а также упомянули, как пиковый туз обещал научить меня пикаперским премудростям. Они ещё немного сально похихикали мне в затылок и вернулись к своему занятию.

— Разрешите спросить, сержант?

— Разрешаю.

— А далеко ещё до Терибля?

Якуб не ответил. Он раздраженно вздохнул, посмотрел мне в глаза и многозначительно вскинул руку на цевьё автомата. Я усмехнулся в ответ, запустил свои цифровые эмуляторы в ушах и с интонацией навигатора ответил:

— Семьдесят шесть километров четыреста тридцать семь метров до городской черты. Средняя скорость по всем трём типам местности составляет четырнадцать километров и двести тридцать три метра в час. По предварительным оценкам, за это время вы можете задать этот вопрос тысяча двести восемьдесят восемь раз, — сказал я, выждал пятнадцать секунд и добавил: — тысяча двести восемьдесят семь… шесть…

Солдаты умолкли, но ненадолго. Не прошло и двух поворотов, как на изумрудно-зелёном лугу нас встретило стадо великолепных пушистых зубров. Зубр-самец ходил кругами, потом, громко фыркнув, вскочил на самочку. Городские парни, считавшие, что масло берётся в магазине, вдруг вернулись к своей магистральной теме походного стендапа:

— Пан поручик, вы ведь на гражданке ветеринаром были?

— На гражданке… — рассмеялся Якуб, прочитав третье дно в их шутке.

— Ну был и что?

— Расскажите нам, что он делает, очень любопытно…

Солдаты внешне были серьёзны, лишь по их взгляду можно было различить, что внутри они разрываются от надменного смеха.

— Ну, учитывая превышение склона, влажность почвы, сезон и погодные условия… — сказал я с неизменным серьёзным тоном. — Папу-бизона замучал ваш трёп, он решил забраться повыше, чтобы посмотреть, далеко ли ещё до этого Терибля…

Вдруг Якуб усмехнулся и тоже начал проговаривать про себя название города, подозрительно созвучное эвфемизму онанизма. Внутреннее ликование парочки солдат вибрациями передалось по корпусу БТРа.

— О чём это вы думаете, сержант? — спросил его я и тоже усмехнулся.

— Гм. Ну… В смысле? Как это о чём? — сказал Якуб. — Как и все «взрослые» мужчины. О Римской Империи, конечно. — сказал Якуб и прогладил перископ на каске с неизменной харизмой.

— О Священно-Римской империи?

— Нет, о нормально-Римской империи…

Солнышко вышло из-за тучки. Все зубры собрались в кучки и распределились по обширным заливным лугам. Луга были невероятно яркими и ослепительно зелёными, леса и холмы окружали нас так, что воображаемый Терибль показался прекрасным сказочным замком. Всё вокруг казалось таким обаятельным, что Якуб не выдержал и заметил:

— Там внизу речку придётся переходить вброд, — сказал он и добавил: — Если застрянем, наловим в окрестных лесах единорогов и запряжем.

— Единорогов