Долгие Дороги - Дэн Марко

клапаны и детали, затрещал ток по кабелям и проводам, застучали счётчики, знаменуя пробуждение машины. На экранах компьютеров начали всплывать изображения и формулы, длинные коды, словно мантры для таинственного ритуала.

Вместо стеклянной капсулы, скважина телепорта была окружена рядом зеркальных линз, разного диаметра. После некоторого времени, коротко прокричала сирена, и Калеб подошёл вплотную к искрящемуся и дрожащему устройству. Он знал, что это было не безопасно. Ему не раз доводилось слышать, что при неполадках в работе механизма, человека могло разорвать на части. Но если бы он не рисковал, то вряд ли очутился в этом месте. А дальше картина, что он уже не раз видел: молнии, зрительные искажения, лёгкость по всему телу, яркий свет и наконец темнота.

…

Ирвинг вошёл в небольшое помещение, бывшее когда-то наблюдательным пунктом, во время тестирования технологии телепортации. Там находилось большое зеркало Газелла, совсем незаметное снаружи. А внутри мирно, в пыли и паутине покоились ряды старых стульев. Чужак в плаще сел на один из них, жестом приглашая профессора сесть напротив. Дверь закрылась и в маленькой комнатушке, на минуту, воцарилась гробовая тишина.

– Мистер Ирвинг, вы не могли бы рассказать, как вы оказались в РИСИ? – всё тем же спокойным тоном проговорил незнакомец.

– Зачем это вам? – Профессор старался не показывать страха, но и переходить черту дозволенности он не хотел.

– Дабы быть уверенным, что мы сможем друг друга понять.

– Если позволите, я задам встречный вопрос. Откуда вы знаете меня и доктора Вьятта? Никто из нас не встречался с вами прежде? – Сказал Ирвинг, пытаясь сохранят спокойствие.

– Боюсь, вы не в том положении, чтобы задавать встреченные вопросы человеку с оружием. – холодно отреагировал незнакомец. – Прошу, начинайте.

Профессор вздохнул.

– Мне не о чем рассказывать. Я родился в Нидерландах, близ города Апелдорн. Отучился на физика, закончил магистратуру и получил приглашение от местного филиала РИСИ. С тех самых пор я и работаю здесь, с этими людьми. И мне бы очень не хотелось терять их прямо на моих глазах.

– И над какими проектами вы работали?

– Всё, что было связано с хиральностью и темпоральностью, само собой. Начиная от «теории струн» и «кротовых нор», заканчивая изучением «тёмной энергии».

– А эксперименты? Вы принимали в них участие?

– Да, мы проводили тесты и замеры…

– Нет-нет, вы меня не поняли. Я имею в виду эксперименты над живыми существами.

Ненадолго профессор замер от столь броского высказывания.

– Я не очень понимаю, о чём вы? – в замешательстве проговорил он.

– Полно вам, профессор. Вы уважаемый в научных кругах Института человек, ваш вклад весьма ценен, и скорее всего вам известно об экспериментах над людьми. Ведь иначе, как бы все эти причудливые машины работали? Ничто в нашем современном мире не эксплуатируется, без должного тестирования, как известно.

– Мне ничего об этом не ведомо. Я не знаю откуда вы взяли подобную несуразицу. Все эксперименты и тесты под моим наблюдением проходили с соблюдением всех пунктов Международного Гуманитарного Права.

– Вот оно что, понятно. – прошла минута неловкого молчания, прежде чем чужак вновь заговорил. – Скажите, профессор Ирвинг, как далеко бы продвинулась медицина, если бы Андреас Везалий не проводил хирургические вскрытия?

– Хирургические вскрытия проводились и проводятся исключительно на телах мёртвых людей.

– А откуда эти мёртвые люди берутся, вы знаете? Ведь именно итальянский суд города Падуе разрешил ему вскрывать тела казнённых. Доселе, подобная практика всецело презиралась.

– Я вас не понимаю, как это связанно?

– Вы заговорили о ценности жизни ваших коллег, при этом, крайне лицемерно отрицая свои, отнюдь негуманные действия, во время изучения хиральности. Я же, убил того юношу, исключительно ради наказания и предупреждения для всех тех людей, на пути достижения своей нынешней идеи. Говоря простыми словами, для вас и для меня, убийство – всего лишь необходимость, на пути к некой цели.

– Как вы смеете сравнивать меня, с таким убийцей, как вы?! – Ирвинг вспылил. Он знал, что поступок был опрометчив, но в данный момент, под напором эмоций, его это не сильно волновало. – Это абсурд! Откуда вы знаете, были ли подобные эксперименты в принципе, чтобы делать такие вздорные заявления? Есть ли у вас хоть какие-нибудь доказательства ваших слов?

– Доказательства – сама ваша организация.

– Что? – профессор унял пыл от столь неожиданного ответа.

– Хотите сказать, что РИСИ никогда не преступали рамок этики и морали? Даже когда ставили опыты на людях, когда тестировали технологию телепортации? Или быть может вы хотите, чтобы я напомнил вам о попытках скрещивания, создания искусственных оболочек для претеритантов? – сурово ответил мужчина в плаще.

Губы Ирвинга застыли в непонимании от подобной неожиданности. Он ожидал какого угодно ответа, но только не такого. Он знал, об этом. Разумеется, знал, хоть и не принимал личного участия. Думал об этом раньше, в молодости, сомневался, но не думал возражать, зная, что за это грозило. И в итоге, он заставил себя забыть о тех бессонных ночах. По крайне мере, до этого момента.

– Если вам и для моих слов нужны доказательства, вот… – чужак передал профессору небольшую карточку. – Можно сказать, что это ответ на то, откуда такой как я, так много знает о таких как вы.

Карта оказалась удостоверением. На нём, печатными буквами было написано: «Себастьян Кристобаль, оперативное прозвище «Квазар», сотрудник 3-его уровня англиканского отдела «Научно-Исследовательского Института Хирального Воздействия», рабочий код вселенной №23-е16.». Слева было фото человека.

– Старая фотография. Если этого мало… – Мужчина медленно потянулся к полю шляпы, сняв её. Виду Ирвинга пристал уже немолодой белый мужчина, лет 60-ти с колючей чёрной, но уже изрядно поседевшей щетиной. Морщинами, меньшими, чем у самого Ирвинга, и такими же, маслеными тёмными длинными волосами, собранными в небольшой пучок сзади. Серьёзные глаза были темны, и не блестели на солнце, как раньше. Небольшие, почти зажившие шрамы, лишь немного напоминали о бурной молодости этого человека.

– Из какого вы отдела? – тихо и с ужасом прошептал профессор. – Этот индекс вселенной… Я уже видел его…

– Да, вы видели его. Но вам этого не нужно вспоминать, профессор. – резко обворовал его он. – В конце концов, это ведь не входит в ваши должностные обязанности. Подобная информация доступна не всем сотрудникам.

– Тогда, чего вам нужно?

– Чтобы вы временно поработали на меня, и уговорили сделать тоже самое для своих коллег. Чтобы, скажем так, ситуация с Гастоном не повторилась вновь. Вас они, всё-таки будут слушать охотней. – с уверенной улыбкой он сложил руки на выпяченной груди. – Сперва, достройте Deus Ex Machina.

– А если… я откажусь? – с неуверенностью вопросил учёный.

Слова Квазара прервал гул, слышимый даже в