Товарищество на вере. Памяти Инны Натановны Соловьевой - Анатолий Смелянский

мостики, не теряя твоего способа выражения. Все, что останется (а это очень много), попробую организовать как книгу или книжечку твою, сопутствующую дневникам. Когда все будет распечатано, посмотрим вместе и параллельно, придумаем заглавие. И выпустим эти две книжицы в мир.

Теперь просто отдохни от этих диктовок.

Обнимаю тебя, благодарю за непосильный труд и поздравляю с Рождеством, Новым годом и всеми праздниками. Мы все сидим дома, я делаю для ТВ-Культура Триптих (беседы 2006 года с Боровским, Кочергиным и Бархиным). Кажется, получается что-то существенное[25].

Т.

17.02.2019

Бруклайн

Инночка, прочитал все дневники нашего Ивана Михайловича, кроме нескольких тетрадей, которые еще не прислали. Но представление о герое вполне сложилось. Представление очень сложное, меняющееся, с прицелом на то, как это все объяснить нынешнему читателю. С этим прицелом вернулся к чтению твоих расшифровок. И стал открывать в них некую сквозную линию, которую частично попробую изложить. По мере чтения тетрадей, я все чаще и чаще глушил в себе чувство раздражения: зачем я это читаю, мне не очень нравится этот человек, этот герой из второго ряда актеров Художественного театра, за сорок лет своей там службы я навстречался и наговорился с ними досыта. Некоторые тоже вели дневники, как Владлен Давыдов, другие спивались от зависти и непризнания рядом с теми, кто был в свете рампы, шел от награды к награде и получал все мыслимые «лимиты», как это называлось в годы войны (вычитал у того же Ивана Михайловича Кудрявцева). И вот сегодня, открыв уже не тетрадь Кудрявцева, а одну из твоих расшифровок, наталкиваюсь на ослепительные вещи. Дам две длинные цитаты из тебя расшифрованной, которые успокоили мою душу и укрепили в том, что надо довести до конца не только публикацию тетрадей неименитого актера (которого мы обессмертим, о чем он и мечтал), но и составить из твоих голосовых текстов еще одну книжечку, без которой трудно читать Кудрявцева в такой полноте, как это сейчас сделано.

Вот первое твое наблюдение, которое меня поразило: «Удивительно, конечно, написаны отдельные главы или вернее отдельные тетради этого странного сочинения, которое, я повторю, страшно важно понять как целостное сочинение. А в то же время как интересно построена каждая из глав. Очень хорошо построена. Почти всегда сохраняется вот эта тройная экспозиция, четвертная, пятерная, с просвечиванием, накладыванием одной, отснятой какой-то темы на другую, когда одна тема замутняется, осложняется, теряет свою внятность, но обнаруживает свою исходную общность, исходность сцепки, исходную неразличимость и неразделимость с общим процессом жизни. С тем, что возникают огромные количества людей со своими векторами, векторами своих желаний, векторами своих возможностей, векторами своих неосуществленных желаний и затоптанных возможностей, но они все же векторы. А так как многие тысячи векторов соотносятся друг с другом, эти притаптываемые, погубляемые векторы многих тысяч из состава ликвидированных, как их векторы соотносятся или не соотносятся с теми векторами, ради которых было объявлено, что их уничтожают, с векторами идейного руководства всей жизнью страны, с векторами партии и правительства, с векторами русской государственности, которая все более властно складывается в руках И. В. [Сталина]».

И далее про нашего героя замечательное признание:

«…Я ведь ужасно к нему привязалась, к этому самому Ивану Михайловичу. Он ко мне нет, а я к нему да. Он меня так и не полюбил. Вот это как раз очень интересно, когда ты общаешься с персонажем и знаешь, он тебя полюбил или нет. Вот я точно знаю, что он меня не любит. Он ко мне приоткрывается и говорит: ты меня считаешь за сволочь? Я такой и есть. Он все время ко мне поворачивается своими дурными сторонами. А я его жалею ужасно, а он от этого еще больше бесится. Мне его безумно жалко. Он, в сущности, ведь, действительно жертва, он ни в чем не виноват, он в самом деле никому ведь в конечном счете зла-то не сделал. Он же не доносчик, не мерзавец, ничего этого нет. Его ненависть к остальным людям… Меня шокирует, когда он смотрит и ненавидит, ну, кого он ненавидит? Ну, смотреть на Шостаковича и ненавидеть его, ну, я не знаю, ну, Иван Михайлович, ну, перекреститесь. Но он же все-таки великий композитор. „Гавнецо“ говорит он глубоко спокойно. Ну, почему Вы обо всех так разговариваете, говорят ему женщины, которые недоступные для него, прекрасные, красавицы. Женщины с великими голосами, певицы. Женщины с великими дарованиями, актрисы. Они одна за другой ему говорят: почему Вы все время разговариваете так, как будто Вы гений, имеете права обо всех так говорить. Из чего видно, что Вы гений? Да не из ничего не видно, он не гений. Да он и ни разу этого не говорит о себе, наоборот он упорно говорит, что у него никаких данных, чтобы быть хорошим актером и т. д…»

Это стенограмма твоей речи, но тут все видно. И дальше ты многократно и с самых разных сторон показываешь, как важны тетради этого неважнецкого человека и совсем не великого актера, как он в своих писаниях открывает в тройной экспозиции свою эпоху, свое время, своих вождей и свой Художественный театр. Попытаюсь, получив все твои расшифровки, выбрать важнейшие тексты и составить из них композицию, исключительно из твоих слов, которая приоткроет смысл публикуемых тетрадей, а в более широком смысле Худ. театр в его движении вместе с той страной, которая ему, И. Кудрявцеву, и всем им досталась. При этом твои лирические отступления делают твою работу жанрово совершенно ни с чем не сравнимой. Все это потребует больших усилий от меня, в том числе глазных, поскольку мне тут лазером пытались что-то делать с глазами, но, кажется, не сильно преуспели. Тем не менее надо жить и надеяться на лучшее (о чем ты так прекрасно рассказала в одной из своих уже расшифрованных бесед).

Обнимаю. Т.

20.02.2019

Москва

Толя, дорогой, Настя только что прочитала мне твое потрясающее письмо. Я бы сказала: гениально прочитано, сверх того, что написано. Если на все это у тебя хватит сил и желания довести до конца, я счастлива и вознаграждена сверх всех своих заслуг. Притом, что ты убедил меня, что заслуги имеются. В противоположность тебе я сделанных Настей расшифровок еще не читала. Но так сладко верить тебе.

И. С.

19.04.2019

Бруклайн

Инночка, дорогая, я, как ты понимаешь, много времени провел в круге твоих мыслей, слов, историй. Думал, обдумывал, выбирал. Я не выглаживал сильно текст, это можно сделать в любое время, но