Фарангис - Махназ Фаттахи

новостями. Все обсуждали войну и были очень обеспокоены, и я чувствовала, что мы стали еще ближе друг другу. Казалось, мы все ощущали и одновременно боялись, что в любой момент что-то может стать причиной нашей разлуки и расставания. Люди сидели в круг и смотрели друг на друга в молчании, сжав колени и руки, как будто чего-то ожидая. Подобное ожидание хоть какого-то звука со стороны трассы или же вести для меня было хуже смерти. Мы все просидели так до вечера, обманываясь отчаянной мыслью о том, что вот-вот кто-то приедет и сообщит нам что-нибудь о наших родных и близких, которые отправились на войну. Но никто так и не появился…

Вечером я отправилась в родительский дом, чтобы навестить свою семью, и некоторое время провела с братьями и сестрами, которые очень обрадовались, увидев меня у крыльца дома, и не отходили ни на шаг. Я сидела во дворе и наблюдала, как играют Саттар и Джаббар, как вдруг увидела пыль, поднявшуюся со стороны трассы. Приглядевшись, я различила машину скорой помощи, которая на высокой скорости ехала в нашем направлении.

«Должно быть, появились какие-то новости», – в надежде подумала я.

Все жители, также услышав звук мотора машины, в тревоге поспешили к дороге, чтобы узнать о последних вестях. Из машины вышел мужчина, с ног до головы покрытый пылью и грязью. Его вид меня ужаснул, но, собрав волю в кулак, я подошла к нему и поздоровалась, в ответ получив от него лишь кивок головы.

– Скажи нам, что случилось? – спросил у него мой дядя Хешмат, выходя вперед. – Ты ведь не просто так сюда приехал. Не томи и расскажи нам обо всем.

– У меня плохая новость для вас… – опустив голову, пробормотал мужчина. – Я слышал, что две группы из вашей деревни отправились в зону боевых действий.

– Да! – резко ответил дядя Хешмат. – Мы все их ждем, но до сих пор о них нет никаких вестей.

– Все те, кто ушел… – не зная, как начать, выдавливал из себя водитель, мягко и виновато смотря в глаза дяди. – Их машина направилась в сторону Хосрави и попала под обстрел с самолетов. Все, кто был в машине, погибли…

Не успел он закончить, как вокруг раздались крики и плач убитых внезапным горем женщин. Земля, казалось, стала уходить у меня из-под ног. Мужчины закрыли ладонями лица и, содрогаясь, повалились на землю. Селение наполнилось невыносимой атмосферой боли и криками женщин, бивших себя по голове. Дети стояли с заплаканными лицами…

– Йа Хусейн! Йа Хусейн! – раздавались крики вокруг. Казалось, что для нас наступила ночь Ашуры[6].

Я посмотрела на отца и мать и, не в силах сдержать слезы, плача, прошептала:

– Мама, папа… мой дядя…

– Нам нужно отправиться туда и вернуть их тела! – сказал Машхади Илахи Марджани, глава нашего селения, которого все очень любили и с мнением которого всегда считались. Он был очень набожным и уважаемым человеком, всегда ходил с малым омовением и очень часто нараспев читал Коран. В тот день он потерял своего родного брата.

– Нельзя туда ехать! Единственное, что нас там может ждать, – это смерть! – выкрикнул кто-то из толпы. Но не успел тот человек закончить, как дядя Хешмат прервал его и встревоженно сказал:

– Даже если нас всех убьют, нам все равно нужно вернуть их тела!

В один миг все селение погрузилось в траур. Ночью никто не мог ни уснуть, ни есть. Люди лишь суетливо и бесцельно носились во все стороны. Порой мимо проезжали тракторы. Никто не понимал, что делать. Мы уже отправили на войну одну группу мужчин и вторую – чтобы они привезли их тела, теперь же третья группа готовилась отправиться на смерть.

– Их тела уже в руках врагов, которые захватили все те территории. Как нам привезти их?! – говорил кто-то из мужчин. – Лучше оставим это дело. Может быть, наши войска привезут их тела.

Однако дядя Хешмат и еще несколько односельчан говорили иначе.

– Нам нужно пойти за телами! Или мы умрем, как они, или вернемся с их телами!

– Позор нам, если тела дорогих нам людей останутся лежать на земле незахороненными! – говорил дядя Хешмат. – Мы станем посмешищем для наших врагов!

В результате мужчины, ратовавшие за возвращение тел, собрались в группу и отправились в путь на одном из тракторов. А мы стояли и, глядя им вслед, молились и читали салаваты, снова оставшись в своих домах в темноте, в ожидании и смятении. В раздумьях кто-то уснул на полу, прислонившись к стене, кто-то безудержно плакал и всхлипывал, читая обращенные к Богу молитвы.

Мои мысли о дяде Мухаммадхане, о нашем водителе, который когда-то давным-давно впервые отвез меня в паломничество в Кадамгах, и о других людях, которых мы так внезапно отдали в жертву жестокому року, не покидали меня и не давали покоя. В состоянии полного опустошения и неописуемой тоски мы были вынуждены оплакивать погибших, подготавливая дом к предстоящим траурным поминальным мероприятиям. Отец плакал и беспомощно смотрел на меня, а мама, казалось, превратилась в тень. Целыми днями она сидела в слезах, смотрела в одну точку, погруженная в свои мысли, и лишь изредка шептала: «Мухаммадхан… брат мой…».

Некоторые женщины во время подготовки дома, утирая слезы, читали вслух траурные стихи по погибшим.

Я тихо вышла из дома и, сев неподалеку на траве, плакала… Еще никогда я не видела небо таким черным и печальным… Мое сердце изнывало от боли, а голова была заполнена мыслями о дяде, с которым совсем недавно я спорила и даже поругалась.

«Он знал, что умрет, – думала я. – Знал, что больше никогда не вернется, поэтому и не позволил мне поехать с ними. Ох, дядя…».

– Руле… – раздался голос отца сзади.

Он подошел ко мне и, положив руку мне на плечо, сказал:

– Пойдем домой. Не сиди тут одна.

Но не успели мы зайти домой, как услышали шум трактора, раздававшийся со стороны дороги. В селении тут же поднялись крик и возгласы. Казалось, измученные горем люди не знали, как выразить свою радость от того, что не оставили тела своих погибших в руках врага.

Оставляя за собой тучу поднявшейся пыли и песка, трактор подъехал ближе, и из него вышел дядя Хешмат.

– Подойдите! – закричал он, поднявшись на трактор. – Наши родные вернулись домой!

Женщины заплакали и, не сдерживая своего невыносимого отчаяния, громко кричали, царапая себе лица от нестерпимой душевной боли, которая безжалостно сжигала их утомленные сердца. Мужчины постепенно поднимались на трактор и одно за другим вытаскивали тела… Среди погибших были