Три века колониальной Америки: О типологии феодализма в Западном полушарии - Борис Николаевич Комиссаров

Материалы таксаций показывают, что трибуто определялось на всю общину и взималось через нее. В случае отсутствия индейца-трибутария (отработки, смерть) община платила за него. Таксации проводились редко. На Юкатане в течение XVI–XVII вв. — всего 5 раз (1549; 1579–1581; 1606–1608; 1666; 1688).[113]

Итак, рентабельность энкомьенды определялась уплачиваемой индейцами податью, возможностью (пусть и нелегальной в XVII в.) использовать труд индейцев и платежами энкомендеро в пользу короны, которые следует вычесть. Эти расходы были достаточно велики. В XVI в. энкомендеро платил церковную десятину и оплачивал труд церковника, обучающего индейцев христианской вере. Он также был обязан иметь оружие, лошадь, оруженосца за свой счет. По подсчетам Гарсии Берналь, в XVI в. это поглощало 17% феодальной ренты, получаемой энкомендеро. В XVII в. в связи с введением новых платежей в казну (их число увеличилось до 30) эти обязательные расходы увеличились до 31%.[114] Между тем годовая рента от подати (рассматривается средняя энкомьенда) постоянно падала. В 1549 г. типичная энкомьенда Юкатана давала доход в 1351 песо. (Сравним: жалование главного алькальда — 1379 песо). В 1666 г. средний доход от энкомьенды составлял 659 песо; в 1688 – 615 песо. (Сравним: жалование генерал-капитана — 689 песо). Таким образом, доходность энкомьенд здесь упала, но даже в XVII в. давала возможность сносно существовать. В Попайяне имела место картина более удручающая. В XVI в. средняя энкомьенда здесь давала ренту в 500 песо в год, а в XVII в. — уже в 100 песо. В то же время епископ в Попайяне получал 6 тыс. песо в год.[115]

Однако и в том, и в другом случае к концу XVII в. рента от энкомьенд (если брать лишь поступления от трибуто) падает. Так почему же ликвидация энкомьенд, в том числе и в Попайяне, шла медленно? Еще в 1727 г. в этом районе имело место пожалование энкомьенды «на одну жизнь».[116] В Чили, Парагвае, на Юкатане их вообще ликвидировали лишь перед войной за независимость. Причина, на наш взгляд, состояла в том социальном статусе, который давал испанцу владение энкомьендой в колониальном обществе. В период хозяйственного освоения Нового Света статус энкомендеро открывал перед испанцем большие социальные и политические возможности. Именно энкомендеро в XVI–XVII вв. — главные люди в кабильдо. Они — местная аристократия, хотя и без официальных титулов и часто без больших доходов. В XVII в. энкомендеро — довольно замкнутый клан, в который мало кто допускался. В экономическом плане они улучшали свое положение, объединяя энкомьенды, получая оплачиваемые должности (здесь для них существовали «неписанные» привилегии) и занимаясь предпринимательством. В Попайяне в начале XVII в. 139 энкомьендами владели лишь 50 семей энкомендеро. Эта ситуация сохранялась в течение всего XVII в. Владение энкомьендой открывало и другие возможности, например, лучшие земли в первую очередь предоставлялись потомкам конкистадоров, большая часть из которых была энкомендеро.[117] Рабочие руки индейцев, несмотря на все запреты (об этом свидетельствуют материалы проверок и тяжб), также были в первую очередь к их услугам. Корона на эти нарушения смотрела сквозь пальцы, ибо испанские законодатели, как и испанцы Америки, видели в индейцах все же низшие существа, которых надо учить всему, в том числе и труду. Корона ревностно охраняла лишь интересы своей Королевской Асьенды (она смирилась с энкомьендой, так как взимание налогов приносило ей доход). Фактическое право на труд индейцев, которое давало владение энкомьендой, облегчало многим испанцам переход в категорию асендадо, что также объясняет долгое сохранение энкомьенды в ряде районов Испанской Америки, несмотря на ее нерентабельность.

Энкомьенда в классическом виде продержалась дольше там (Юкатан, Парагвай), где дальнейшее развитие испано-американской экономики было связано с традиционными индейскими занятиями (Юкатан — мантас; Парагвай — йерба мате).

Приведенный материал позволяет сделать некоторые выводы. Прежде всего энкомьенда, апогей развития которой приходится на период Конкисты, создавалась как типичный феод колониального образца, где прямыми вассалами короля были и испанцы и индейцы, но испанцы помогали покорить индейцев, поэтому их статус был более высоким. Трибуто собирали не с них, а они. Энкомьенда базировалась на праве кастильских королей на землю Индий (папская булла 1493 г.). Короли жаловали испанцам не идейцев с землей, а только право на сбор подати с индейцев, которую они платили в признание вассальной зависимости от короля. Этим корона хотела обеспечить свои преимущества в ограблении туземного населения, не обидев тех, без кого нельзя было обойтись. То, что у индейцев оставалась земля (и юридически, и в течение длительного времени фактически) не давало испанцам Америки возможности в течение долгого времени перейти к экономическому принуждению индейцев. Но часто это было и не нужно. (Возьмем пример Юкатана).

Энкомьенда, хотя и была институтом эпохи Конкисты, не перестала существовать, а кое-где укрепилась и после введения Новых законов.

Она не исчезла и с завершением Конкисты, продолжая играть существенную роль в тех районах Испанской Америки, где испанцы дольше всего использовали традиционное индейское хозяйство.

Будучи официально институтом по сбору подати с индейцев, энкомьенда на практике больше котировалась как институт, дающий право на использование труда индейцев. И в этом смысле (т. е. как форма внедрения в индейское общество) она облегчила переход к другой форме хозяйственной организации общества индейцев и испанцев — к асьенде. Энкомьенда была именно феодом колониального образца, а не просто формой эксплуатации индейского населения. Феодальные черты в ней преобладали. Однако юридически в энкомьенде присутствовали и черты, которые могли бы способствовать созданию системы наемного труда в Испанской Америке (провозглашение принципа добровольного труда индейцев за плату). Однако в реальных условиях Испанской Америки XVI–XVIII в. эти формальные возможности не могли быть реализованы. Об этом свидетельствуют как многочисленные протесты испанских энкомендеро против ликвидации отработочной ренты, так и неоднократное повторение запрета на использование труда индейцев без их согласия в испанском колониальном законодательстве. Созданию рынка труда в Испанской Америке мешали неразвитые внутренние и внешние связи, примитивная экономическая структура испано-американского общества, многочисленные запреты короны, прикрепление индейца к общине через механизм уплаты трибуто и др.

Экономика выживания. Структура экономики Нового Света в эпоху Конкисты носила примитивный характер. Ее основу составляло натуральное хозяйство. Аграрный сектор преобладал. Его главное назначение состояло в создании самообеспечения колоний продуктами питания. В земледелии главную роль играли традиционные индейские культуры. Способы обработки земли не изменились. Постепенно испанцы стали внедрять европейские культуры. Из 247 растений, культивировавшихся в Америке к началу XVII в., 199 происходили из Старого Света (пшеница, рис, лук и т. д.).[118] Скотоводство, завезенное из