Знание величия - Юлия Олеговна Чеснокова

Мино, я так хотела, чтобы он поцеловал меня, обнял… Но я была под действием алкоголя! Это кое-как оправдывает. А мои брат и сестра непьющие, так что и беспокоиться нечего. Я ещё раз покосилась на Тэяна. Его уверенный, собранный и мужественный профиль внушал доверие. Я знала, что это тот, на кого можно положиться. Если бы после нижнего борделя я выбрала его, осталась с ним, никаких несчастий больше бы не случилось, Джиён бы не полез к женщине этого своего товарища – слишком уважал его. Тогда я этого точно знать не могла, но теперь была в этом уверенна. Сынри для Дракона был конкурентом, соперником, чужаком, а Тэян – своим верным человеком. С такими Джи не воевал, точно так же, как перестал перегибать со мной палку после того, как на мою сторону встал Сынхён. И вот, выбери я тогда Тэяна, уже бы родила ему сына или дочь, жила бы в Сингапуре безвыездно, имея возможность регулярно сталкиваться с Джиёном, но не имея никаких уже надежд на его любовь. Да и я бы не полюбила его никогда, остановись наши взаимоотношения на том уровне, на каком они были после нижнего борделя. Хотела бы я сейчас, чтобы всё обернулось иначе? Сложно, очень сложно ответить. Мысли мои, как привязанные, опять и опять тянулись к Сингапуру, и я насилу возвращала их сюда, в Сеул, к Сынри и насущным проблемам. Это давалось при определенном приложении волевых усилий, что изматывало и не позволяло болтать во время поездки. Мы даже припарковались и вошли в лифт молча. С подъемом на каждый этаж я ощущала, как пробегает по спине холодок. Только бы Настя выкинула из головы всякие глупости! Только бы эти глупости не перекочевали в голову Тэяна. Если он бросит хоть один косой взгляд – я его быстро приструню, нажму на совесть, припомню всё, сошлюсь на нашу с ним дружбу. Через открывшуюся в квартиру дверь раздался плач ребёнка. Я молниеносно выпрыгнула из своих туфель, переняв непреложный закон страны никогда не входить в дом в обуви, и крикнула, бросаясь на звук: - Что с Ромой?! Как он? – Вбежав на кухню, я обнаружила Хадичу, подогревающую ему смесь. Мой приёмный сын требовательно тянул ручонки, пытаясь полноценно усесться в коляске. Едва пять месяцев дитю, а оно уже пытается везде и всё ухватить, ну точно в отца! - Сейчас-сейчас, погоди! – увещевала его женщина, выключая конфорку. Услышав меня, она повернулась и обрадовано повеселела: - Даша! С возвращением! Вот, сынок твой есть хочет, скандалит. - Только это? У него ничего не болит? Он в порядке? – с порога сорвалась я и, подлетев к мальчику, вытащила его из люльки, прижимая к себе и целуя. - Всё в порядке. Не бойся, Даша. – Привет, мой хороший, ну, чего ты тут навёл шума? А? Тётя Хадича тебе сейчас всё приготовит, будешь вкусно-вкусно кушать. Да? - Ням! – кое-как успокоившись, чмокнул он губами, но лицо ещё было недовольное и красное от слёз, крошечные пальчики цапнули меня за лямку топа и потянули. Сынри убьёт меня за то, что Баром быстрее учится говорить по-русски, а не по-корейски. - Ням, - засмеялась я, усаживая его на место, разжимая осторожно его хватку. - Дашка! – услышала я радостный вопль Насти и обернулась. В проходе уже стоял Тэян, бесшумно пришедший следом. Он наблюдал, как я вожусь с ребёнком, инстинктивно включив в себе функцию мамы. Чуть не сбив его, моя младшая сестра налетела на мужчину и испугано заалела. На ней была ночная майка и короткие домашние шорты. Ни то, ни другое особенно ничего не прикрывало. – Ой, здрасьте, извините… - сконфужено охрипла она, потерявшись, забыв, что бежала ко мне и, пулей, унеслась одеться приличнее. Тэян посмотрел ей вслед. Ну чёрт, чёрт, чёрт! Как же я болезненно реагирую на все эти порочные лапы ужасного мира, который приходит в соприкосновение с моим домашним, российским, семейным. Уйди, мерзкий спрут, не затягивай никого больше к себе. Рационально я пытаюсь понимать, что излишне драматизирую, но по факту взгляд сутенёра, ложащийся на мою сестру, видится мне комком грязи. На смену Насте выполз Ваня, протянув руку для пожатия Тэяну. На этот раз растерялся бандитский мир, посмотрев снизу вверх на громаду, превышавшую его в росте сантиметров на тридцать. - Наконец-то, успела вернуться! – сел брат за стол, поближе к люльке, чтобы переглядываться с Ромой и дразнить его кривлянием и гримасами. Ваня обожал маленьких детишек. – Мы завтра улетаем, вообще-то, не забыла? - К-как… завтра? – на самом деле сбилась со счёту дней я. Неужели прошло уже десять дней с момента их прилёта? – Блин! – стукнула я себя по голове. – Как же так… а… а может, поменять билеты, а? Деньков на пять хотя бы, Вань? До сентября ещё есть время. - Даже не знаю… мама с папой уже заждались, звонили раз сто. – Я знала, что им нужна его помощь, он главная опора семьи, но разве пять дней что-то изменят? Это эгоистично с моей стороны, но я ведь не по собственной воле пропустила всё это время, какое могла провести с ними вместе. Я спасала мужа, я должна была это сделать. - Я сама им позвоню, давай вы задержитесь, ну? Ещё, ну… четыре дня! – Я видела в глазах Вани желание. Ему и самому, как молодому парню, мало радости было сидеть в деревне, косить сено, вспахивать грядки, таскать воду в огород, гнуться в земле, учиться на заочном на совершенно не интересную ему специальность и подрабатывать то трактористом летом, то альпинистом зимой (нет, в Альпы он не ездил, всего лишь лазил по крышам Томска и счищал с них снег и наледи, сбивал сосульки, удивляя нас всех тем, с каким восторгом забирался на высоту, которой не боялся, и рисковал шеей). Здесь, в Сеуле, он мог гулять, отдыхать, ничего не делать… Неужели я развращаю младшего брата и приучаю его к той жизни, которую осуждала в Сингапуре? Любить честный труд и работать – разве не хорошо? Почему же я пытаюсь спасти и увести брата от того, что принимаю за достоинства? Почему жажду для него какой-то другой судьбы? - Я бы не против… у Насти спроси, ей же тоже надо к университету подготовиться. Настя! – позвал он её, и сестра явилась обратно. В джинсах, свободной футболке, но распустив по плечам волосы и подкрасив