Весь Карл Май в одном томе - Карл Фридрих Май

— Беббе никогда не нарушает обещаний. Я останусь на стороне моего защитника, пока он в опасности, и я еще посмотрю, как члены нашего племени осмелятся напасть на людей, находящихся под моей защитой.

— Твоя защита — это не защита племени. Твое безумие станет твоим несчастьем, ты погибнешь с этими людьми.

Шейх поднялся и направился к лошади.

— Это твое окончательное решение? — спросил брат.

— Да. Если ты останешься здесь, я ничего не смогу для тебя сделать, кроме разве что приказа не стрелять в тебя.

— Этот приказ не имеет смысла. Я убью каждого, кто будет угрожать моему другу, даже если этим человеком окажешься ты, а потом пусть убивают и меня.

— Делай что хочешь! Аллах пожелал, чтобы ты потерял рассудок, пусть он охраняет тебя, раз уж я не смог этого сделать. Я ухожу!

Он сел на лошадь и собрался уезжать. Но тут Линдсей вскинул ружье и наставил прямо в грудь шейха.

— Стой, старичок! — произнес он. — Слезай, или я немножко застрелю тебя. Да!

Шейх повернулся ко мне и спросил:

— Что хочет этот человек?

— Застрелить тебя, — спокойно ответил я, — ибо я еще не разрешил тебе покидать это место.

По суровому выражению моего лица он понял, что я не шучу. Видел он и то, что англичанин держит руку на спуске. Он снова повернулся и гневно закричал:

— Чужеземец, ты обманщик!

— Шейх, еще раз повтори это слово — я дам знак часовому и ты труп!

— Но ты ведешь себя предательски! Я прибыл как посланник своего племени и должен беспрепятственно вернуться назад.

— Ты не посланник, а предводитель своего племени, право посредника за тобой не закреплено.

— А ты знаешь, что такое право народа?

— Я-то знаю, но тебе это неизвестно. Может, ты когда-нибудь слыхал об этом, но твой дух еще не вырос до этого. Право, о котором ты говоришь, включает честность в борьбе, предусматривает предупреждение противника о том, что ты нападешь на него. Сделал ли ты так? Нет. Ты напал на нас как разбойник, как стервятник, терзающий голубку. И после этого удивляешься, что тебя считают разбойником? Ты пришел к нам, поскольку считаешь нас трусами, но правда совсем иная. Ты покинешь это место, когда я этого захочу. Если захочешь сделать это сам, это будет стоить тебе жизни. Слезай с лошади и садись сюда. И не забудь, что я жду от тебя учтивости и смерть твоя нам не нужна — она последует, только если беббе нападут первыми.

Он нехотя повиновался моему приказу, но все же не преминул заметить:

— Мои люди отомстят за меня!

— Мы не боимся твоей мести, и ты знаешь это и еще узнаешь. Давай лучше вспомним о том поводе, который привел тебя к нам. Говори, шейх Газаль Габойя, давай разберемся.

— Вы наши враги, ибо примкнули к беджат, чтобы ограбить нас.

— Это заблуждение. Беджат встретились с нами, когда мы расположились лагерем на ночлег, и их шейх Хайдар Мирлам пригласил нас к себе в гости. Он сказал нам, что собирается на праздник к джиаф, и мы поверили ему. Если бы мы знали, что он собирается напасть на вас, мы бы к нему не примкнули. Он забрал ваш скот, когда мы спали, а когда я разузнал об этом, то высказал ему все, что об этом думаю. Ты же напал на нас, хотя мы не боялись вас, а только избегали боя, пытаясь доказать, что мы невиновны. А ты тем временем не оставлял нас в покое. Я пришел в твой лагерь, забрал пленных, вы не потеряли ни одного человека, хотя в лагере можно было устроить настоящую бойню. Вы стали на нас охотиться, мы поймали твоего брата, но с него не упал ни один волосок. Подумай, шейх, ведь мы отнеслись к тебе не как враги, а как друзья! А вместо благодарности ты адресуешь нам злые слова и оскорбления! Вместо того чтобы попросить прощения, ты заставляешь нас сделать это. Аллах рассудит нас! Мы тебя не боимся!

Он слушал меня вполуха и ответил на мою речь так:

— Твое повествование было долгим, чужеземец, и все, что ты поведал, — ложь.

— Докажи!

— Это нетрудно сделать. Беджат — наши враги. Вы были при них. Значит, и вы наши враги. Когда мои люди преследовали вас, вы убили их лошадей. Это дружба?

— А дружба ли то, что вы нас преследовали?

— Ты заморочил мне голову. Ты бьешь по лицу храбрейших моих воинов, сбрасываешь их с коней как надоедливых червей. Это дружба?

— Ты напал на меня, поэтому я ответил тем же! Твои храбрые воины пытались меня унизить, и я показал им, что они против меня черви.

— Твои удары по лицу были величайшим оскорблением! Униженный требует твоей крови!

— Мои удары не оскорбление, а честь для него, поскольку ты еще разрешил ему бороться на твоей стороне. Если ему нужна моя кровь, может приходить и забирать ее.

— И наконец, вчера вечером ты украл лучших наших лошадей. Это дружба?

— Я забрал у вас этих лошадей, потому что вы застрелили наших. Все твои обвинения фальшивы и безосновательны. У нас нет ни времени, ни терпения испытывать свои нервы. Скажи коротко, чего ты хочешь, и мы тут же дадим тебе наш ответ.

Шейх начал:

— Я требую, чтобы вы пошли с нами…

— Дальше! — прервал я его.

— Вы передадите нам ваших лошадей, ваше оружие и все, что у вас есть…

— Дальше!

— Ты извинишься перед человеком, которого ударил…

— Дальше!

— Потом можете ехать, куда хотите.

— Это все?

— Да, ты видишь — я краток.

— Из чего должно состоять мое извинение?

— Из слов, которые мы определим. Я надеюсь, ты примешь мои условия?

— Нет. Не вы, а мы должны требовать у вас. И желание твое безосновательно. Как я могу возмещать вам убытки, когда вы отняли у нас все? Я прошу вас отпустить нас подобру-поздорову, вам же будет лучше. Не забудь, что ты находишься в моих руках!

— Ты что, дашь меня убить?!

— Не убить, а застрелить, как только беббе выкажут малейшую враждебность по отношению к нам.

— Они за меня отомстят, я вам уже говорил.

— Они не отомстят, а только навредят себе. Посмотри, шейх, в этой винтовке двадцать пять пуль, а в ружье — две. В каждом из двух револьверов — по шесть зарядов, а в твоих пистолетах, которые ты видишь здесь, в моей сумке, — по два. Так что всего сорок два, это без перезарядки. Мои спутники вооружены не