Знание величия - Юлия Олеговна Чеснокова

- Алло! – радостно подняла я, ощущая прилив нежности. - Salut, ma fille! – басовито отозвался он. – Как твои дела? - От твоего звонка – значительно лучше. Как ты сам? - Скучаю. С тобой дома было уютнее. Как твой époux? – Я поняла, что речь идёт о Сынри, но всё равно уточнила: - Мой кто? - Муж, - перевёл Сынхён. Моё желание конкретизации было основано на том, что сначала мне показалось, будто он по-корейски хотел обидеть супруга, но с каким-то странным акцентом[59]. - Аа… Всё так же. Едва разговаривает, лежит без движения. - Но его жизни уже ничего не угрожает? - К счастью, нет. Но восстановится ли он… врачи ничего не могут сказать. - Опять нужны другие врачи? – хмыкнул Сынхён. – Получше? - О, пока я не забыла! Ты не мог бы дать мне адрес Наташи в Сеуле? Я бы очень хотела её навестить. Возможно, если получится, я попрошу через неё о дополнительном посещении Сынри докторами… раз Джиён запретил ему звонить… - Да ладно тебе, ты же не думаешь, что он всерьёз? - Именно так я и думаю, - убежденно промолвила я, и нервно, чувствуя, как учащается сердцебиение при упоминании этого человека, бросила: – Не будем о нём. Что там с адресом Наташи? - Да, подожди, сейчас посмотрю в записной книжке… знаешь, скорее всего, домашнего адреса у меня нет, но я знаю, где её тату-салон, заодно дам тебе её номер. - Отлично! Я так быстро уехала с вечеринки, что это выглядело отвратительно… никто ничего не говорил по этому поводу? - Да нет, все были свои, все всё понимают. Даша… - Что? - Джи не имел в виду, чтобы ты исчезла из его жизни… - Именно на это он и намекал. Нет, Сынхён, я ему звонить больше не буду! Никогда и ни за что! С меня хватит, - тема всё-таки вернулась и я, несмотря на волнение, всё же рада была выпустить пар и с кем-то обсудить Дракона. Неделю молчать и не говорить о Джиёне после того, как мы расстались, было тяжело. – Я не говорю, что вела себя идеально, что не могла ничем его задеть, но и он, знаешь ли, никогда подарком не был, а учитывая, что он делал и как поступал… Нет, если я ему нужна хотя бы на грамм, пусть звонит сам. - Ладно, вам обоим нужно остыть. Ага, нашёл! Тату-салон «Ямазаки», записывай… - Звучит по-японски. - Это название японского виски, Наташа, знаешь ли, умеет пить, - похохотал Сынхён, - ну и, клиенты у неё с мужем, в основном, якудза. Я записала адрес и номер телефона Наташи, после чего мы с Сынхёном попрощались. На душе стало теплее. Хоть кто-то из влиятельных друзей не бросает и не оставляет меня в трудный час. А Джиён? Да, он не отказал мне в просьбе, но если любишь женщину, как он говорил, то не только будешь радоваться за неё и желать иногда видеть, ты, всё-таки, ещё и подставишь своё плечо, в которое она захочет похныкать. Иначе какой ты мужик? Злость моя на Джиёна искала в нём недостатки. А, может, я усердно продолжала идти к своей цели – разлюбить Джиёна. Я должна была это сделать, даже Настя пришла к выводу, что полюбить нужно мужа, если я намереваюсь прожить с ним оставшуюся жизнь. Безрадостно выглядит перспектива провести бок о бок до самой смерти все дни с тем, к кому не испытываешь ничего, кроме благодарности и признательности. Два дня спустя я снова была в клинике, сумевшая хорошенько выспаться, чтобы просидеть целый день в палате. Ханне нужно было куда-то отлучиться, и госпожа Ли попросила меня побыть с Сынри подольше. С его сестрой я общалась через их мать, снизошедшую до невестки ради общей цели исцеления, девушка же и не думала признавать меня достойной своего круга. Я вошла в холл, одной рукой придерживая ремешок сумочки, а другую держа в кармане летних брюк на стильных подтяжках. Это выглядело прикольно, но суть была в том, чтобы не затягивать талию, начавшую заметно шириться. Срок приближался к пяти месяцам, и вскоре мой живот уже не закроет никакая свободная футболка. Походка моя напоминала походку медсестёр, идущих на смену. Подняв голову только для того, чтобы не пропускать кивки вежливости от заучивших меня медиков, я наткнулась взглядом на сидевшую на кожаном бежевом диване фигуру. Длинные ноги в черных лаковых ботинках, отутюженные брюки, белая рубашка с закатанными рукавами. Сглотнув слюну, я посмотрела в лицо Сон Мино, почувствовавшего на себе взгляд, и повернувшегося ко мне. - Привет, - поздоровалась я еле слышно. - Привет… - удивленно поднялся он.

Глава четырнадцатая

Отделаться от ощущения паранойи было трудно. Если зрение примирилось с тем, что перед ним не иллюзия, то рассудок искал подвох. Не Джиён ли подстроил эту встречу? Откуда тут Мино? Зачем ему здесь быть? Для чего? Он стоял напротив меня, каким-то случайным образом копируя мою позу с одной рукой в кармане. Меня смутило это положение руки, когда-то я очень заводилась этой его повадкой с ровной осанкой, лишённой симметричности согнутым локтем. Сейчас меня она не завела, а смутила именно тем, что когда-то смущала. Одним словом, чувства мои были в полном разброде, как рассыпавшиеся по поляне цветные горошины, не поддающиеся сбору под густыми травами, их и разглядеть-то было затруднительно. - Неожиданно увидеть тебя в Сеуле, - честно заметила я. Мино поводил перед собой растерянной ладонью и, сжав все пальцы, кроме указательного, указал им в потолок, намекая на этажи выше. - Я жду сестру. У неё через три дня свадьба, а жених попал в больницу, мы приехали навестить. - Вот как… - А ты?.. – Я хотела удивленно сказать что-то вроде «эй, Сынри же тут, ты что?», но вовремя поняла, что о моих проблемах, даже если супруг – чеболь, на передовицах не пишут, а если и пишут, то в корейских изданиях, и Мино в Китае до них было не дотянуться. - Сынри… серьёзно заболел, - обошлась я общей формулировкой. – Вот, временно почти проживаю в клинике, - безрадостно улыбнулась я. - О, я не знал, - вежливо нарисовал на лице беспокойство Мино. Я как-то не замечала этого в Сингапуре, но в эти минуты ощутила, что в отличие от остального моего уголовного