Знание величия - Юлия Олеговна Чеснокова

азиатского круга общения, Мино был молодым парнем, старше меня всего на три года. Там, в Сингапуре, старавшийся соответствовать должности и солидности проворачиваемых дел, он и вёл себя собрано, элегантно, зажато, чем создавал образ мужчины. Теперь же, расслабленный и предоставленный самому себе, он будто помолодел до категории «парень». Или это всё проведенная нами вместе ночь? Видя его раздетым, испытав его на себе и в себе, я убедилась в его юности, энергичности, раскованности и щегольской дерзости, свойственной тем, кто ещё не вызрел окончательно. Почему-то не захотелось вспоминать о том, что было, хотя никакой неприязни и сожаления оно не вызывало. - Ладно, я пойду, может, ещё увидимся, - я сделала шаг. - Даша! - Да? – Остановилась. - Я второго числа улетаю… Может, посидим вечером где-нибудь? Поболтаем. – На меня нахлынула какая-то неподвижная и бездумная немощь. Словно в голове растёкся вакуум, вытеснив способности формулировать фразы и соображать хоть что-то. В нейронных сцепках произошло столкновение нескольких потоков: «почему бы и нет?», «зачем оно мне?», «было бы неплохо» и «да ну его нафиг». В результате вовремя подоспевшего регулировщика в виде чувства такта, я покивала головой, пожимая плечами: - Давай, я не против. - Дашь свой номер? – напомнил мне Мино о том, что не имеет никаких моих координат. Зашевелившись, наконец, более оживленно, чем механическая кукла Вокансона, я потянулась открыть сумочку, но опомнилась. Никто уже давным-давно не записывает номера на бумажках. Тем более что Мино вынул из кармана мобильный и ждал, когда я начну диктовать. Сделав шаг назад, чтобы не повышать голос над шумом от посетителей клиники, снующих по гладкому, ещё не затоптанному после тщательной уборки полу, кое-где отзеркаливающего влажностью, я назвала цифры и, пожелав доброго дня своему знакомому, поспешила к лифту. Зачем ему понадобилось со мной встречаться? Я слишком мнительная или нет? Это нормально для людей, которые спали когда-то? Мы же даже, в общем-то, не бывшие, ведь никогда не встречались, в смысле, не имели отношений в плане жених и невеста, тили-тили тесто и всё такое, то есть, ну, даже официально парнем и девушкой не были. Я была десять месяцев влюблена в него, потом мы переспали, я вышла замуж за Сынри, полюбила Дракона и всё. Конец нашей с Мино истории. Да её и не было. Почему я нервничаю?! Войдя в палату к Сынри, я как обычно начала развлекать его различными новостями, которые успела увидеть в телевизоре или узнать от Хадичи. Разумеется, о столкновении с Мино я упоминать не буду, мужу нервничать ни к чему, а мало ли что он там себе надумает? Прямо как я сейчас надумываю всякую ерунду просто потому, что человек оказался в одном со мной здании. Мне захотелось до повторного столкновения с ним поболтать с Наташей, поделиться этим всем. В Сеуле у меня кроме неё на данный момент не было более понимающего человека, кого-то, кого я хотя бы примерно могла назвать подругой. Взяв журнал, из принесённых Ханной или госпожой Ли, я попыталась погрузиться в чтение. Сынри задремал, мне стало скучно на фоне неуёмного галопа мыслей, несущихся без причины и направления. О Мино думать не стоило, как и о ничего не значащих предстоящих посиделках в кафе, но я не могла перестать это делать. Не имея никакого занятия, я уходила в себя, и мне не оставалось иного, кроме как воображать и планировать. Пф, было бы что! С чего начать разговор, о чём беседовать, куда класть руки и взгляд? Какая разница, всё пойдёт, как пойдёт. Перелистывая страницы глянца, освещающие светскую хронику, я напоролась на статью о предстоящем бракосочетании Сон Даны и Ку Чжунэ, двух удивительно привлекательных молодых людей. Сестру Мино я видела лишь однажды, и то на семейной фотографии в его квартире. Теперь же её изображение было взято с какой-то профессиональной фотосессии, наподобие той, в которой участвовала я перед собственной свадьбой. Она была красива, эта Дана. Впрочем, судя по чертам, как и треть молодых кореянок, она делала себе пластические операции на глаза, сужение подбородка, носа, корректировку формы лица. Но сделано всё было естественно, вмешательство хирургов в глаза не бросалось, просто я, прожив в Азии больше года, прекрасно знала, какая внешность не даётся местным от природы. Вот такая – точеная, изящная, идеальная. Нет, исключения встречаются, но их не спутать с подобной работой человеческих рук. Мино позвонил после пяти вечера, когда Сынри уже снова не спал. Мобильный был на режиме вибрации, поэтому я, почувствовав движение в кармане, сослалась мужу на туалет и вышла. Я освобождалась к семи часам, но мне ещё нужно было заехать домой, убедиться, что с Баромом всё нормально, сходить с Хадичей до магазина (она отказывалась совершать покупки без меня, ничего не понимая на корейском), переодеться. Не будет ли поздно в девять? Мино сказал, что его устраивает это время. Я не собиралась долго засиживаться, так что высплюсь, и завтра утром снова прибуду на пост. В ближайшие дни мне выходных почти не светило: Ханна всё чаще отказывалась сидеть у постели парализованного брата, ссылаясь на свои дела и личную жизнь (а у неё, не знаю уж, как давно, имелся бойфренд), к тому же, Сынри из-за меня стал неким предателем, заслуживающим даже в таком состоянии того, чтобы его проучили. Мать была женщиной немолодой, и мне предстояло приехать сюда с сумкой со сменными вещами и действительно начать обживаться. Диван тут был, душевая и туалет – тоже, отдельные, как в гостиничном номере. Ничего против ночевок в клинике я не имела, всё же, за родным мужем приглядываю, а не бездельничаю, только вот и Рому видеть чаще хотелось, приучать его к себе, а себя – к нему. Ну, ничего, у него опытная нянька, а вскоре, когда Сынри поправится – а это непременно произойдёт – мы все воссоединимся и будем втроём неразлучны. То есть, вчетвером… Поглаживая живот, я вернулась в палату. Сынри опять стал смотреть на меня, и я заметила, что взгляд его как раз перешёл с лица на мою фигуру, туда, где я держала руку. Улыбнувшись, я приблизилась к нему: - Да, я уже немножко толстенькая. Не нравлюсь? Супруг не меньше минуты и не пытался мне ничего отвечать. Лежал и смотрел, рассматривал, изучал. Глаза его поползли по моим волосам, забранным в хвост. Густые и длинные, они всегда приводили его в восторг, он был готов гладить их вечно, зарываться в них лицом, целовать их