Весь Карл Май в одном томе - Карл Фридрих Май

Тут Халеф подвел человека к тому самому месту, где мы стояли с Хасаном. Какое-то время я твердо смотрел ему в глаза, а потом сказал:

— От тебя самого зависит, какую судьбу ты себе выберешь сегодня. Если признаешь свою вину, можешь ждать пощады, соврешь — готовься к джехенне.

— Господин, я все скажу, только убери собаку!

— Пес останется тут, пока мы не закончим. По моему знаку он может тебя разорвать в клочья. Теперь скажи, это ты освободил Садыка?

— Да, я.

— Зачем?

— Затем, что я поклялся ему помочь.

— Когда?

— Еще до поездки.

— Как это можно, если он немой и не в состоянии говорить с тобой?

— Господин, я умею читать! — заявил он с гордостью.

— Рассказывай!

— Я сидел с Садыком во дворе. Тут он мне написал на листке пергамента вопрос: как я к нему отношусь? Я ответил: хорошо, потому что знал всю эту историю с его языком. Он написал, что тоже любит меня и мы можем стать кровными братьями. Я согласился, и мы поклялись перед Аллахом, что не покинем друг друга в беде и несчастье.

— Ты говоришь правду?

— Могу тебе доказать это, эмир. У меня цел пергамент, где все это записано.

— Где же он?

— В моем мешке.

— Покажи!

Он дал мне листок. Несмотря на грязь, там можно было разглядеть буквы. Я дал его мирзе, тот прочитал и кивнул.

— Ты был очень недальновиден, — сказал я ему. — Ты доверился ему, не подумав, что это обернется тебе во вред.

— Эмир, все считали его честным человеком!

— Рассказывай дальше!

— Я никогда не догадывался, что он замышляет, и питал к нему сострадание, когда он лежал в путах. Я вспомнил о своей клятве и помог ему бежать.

— Он разговаривал с тобой?

— Он же не может говорить.

— Я имею в виду знаки.

— Нет, он поднялся, потянулся, пожал мне руку и скрылся в кустах.

— В каком направлении?

— Вот сюда.

Он указал в сторону реки.

— Ты изменил своему господину, став предателем всех нас, чтобы выполнить легковесную клятву. Скажи сам, какое наказание ты хочешь понести?

— Эмир, ты можешь убить меня! — прошептал он.

— Да, ты заслужил смерти, ибо ты освободил убийцу и обрек всех нас на смертельный риск. Но ты понял свою ошибку, и поэтому я разрешаю тебе просить смягчения приговора у хозяина. Я не думаю, что ты принадлежишь к тем людям, которые вершат зло оттого, что ненавидят добро.

У бедного парня навернулись на глаза слезы, и он бросился перед персом на колени. Он дрожал и от страха не мог выговорить ни слова. Строгое лицо господина становилось все мягче.

— Не надо ничего говорить, я знаю, о чем ты меня будешь просить, но ничем не могу тебе помочь. Я был тобой доволен, но сейчас твоя судьба не в моих руках. Только эмир может решать. Обращайся к нему!

— Господин, ты слышал, — повернулся ко мне несчастный.

— Ты, правда, считаешь, что правоверный мусульманин должен выполнять свои клятвы?

— Да, эмир.

— И ты ее не нарушишь?

— Нет, даже если это будет стоить мне жизни!

— И если даже Садык снова тайно вернется к тебе, ты скроешь это?

— Нет. Я освободил его и сдержал клятву — этого довольно.

То была своеобразная трактовка клятвы, но мне она вполне подходила.

— Хочешь исправить свою ошибку, послужив верой и правдой своему господину?

— О господин, если бы это было возможно!

— Тогда дай мне руку и поклянись.

— Клянусь Аллахом и Кораном и всеми праведными халифами!

— Хорошо, ты свободен и можешь снова служить хозяину. Только помни о своей клятве.

Парень был вне себя от радости, да и мирзу устроил такой поворот дела. Теперь между нами не было никаких неясностей.

Глава 4

В БАГДАДЕ

Наши верблюды создали нам в последнее время много хлопот. Эти глупые животные привыкли к обширным безлесным пространствам и среди скал и деревьев чувствовали себя неуютно. Мы были вынуждены нести на себе грузы до реки и перетаскивать их, отыскав брод. Сколько это отняло сил!

Мы с Халефом немного отстали от остальных, чтобы как следует замести следы.

В наши задачи не входило сразу же брать курс на Багдад — мы лишь стремились покинуть местность, где чувствовали себя не совсем уютно, и найти укромное место, где бы нас не настигли враги-персы и Садык.

Ближе к вечеру, уже основательно продвинувшись на юг, мы, наконец, нашли покинутую хижину, которая служила убежищем какому-то одинокому курду. Одной стеной она примыкала к скале, а с трех других сторон густо поросла кустарником. За этим живым забором обзор был прекрасным. Сюда мы привели животных и решили разместиться на ночь, что не отняло много усилий — надо было лишь бросить на землю походные одеяла. Вечером все было сделано, и женщины, разместившиеся в доме, занялись кулинарией. Ужин удался на славу. Я за последние три дня страшно устал и скоро пошел спать. Должно быть, я проспал несколько часов, как почувствовал какое-то оживление. Старая Хальва стояла рядом со мной и делала мне знаки. Я встал и пошел за ней. Все остальные спали, за исключением перса, несшего вахту. По ту сторону кустов он нас не видел.

Старуха отвела меня к той стороне дома, где раскинула свои ветви с красными гроздьями бузина. Здесь я застал Хасана Арджир-мирзу.

— Что-то стряслось? — спросил я его.

— Надо поговорить, дело касается нашей поездки. Мне бы хотелось поделиться с тобой некоторыми размышлениями. Извини, что прервал твой сон.

— С удовольствием послушаю, что же ты решил.

— Ты уже бывал в Багдаде. У тебя есть там друзья или знакомые?

— Шапочные знакомства, я не надеюсь, что они могут быть нам полезными.

— А жилище там можно найти, только чтобы оно было надежное?

— Я просто не представляю, чего мне там бояться. Я нахожусь под защитой высоких господ и, если понадобится, могу призвать для охраны европейские власти.

— Тогда у меня просьба. Я уже говорил, что меня ждут люди в Гадиме. Но мне не верится, что там я буду в безопасности, поэтому осмелюсь просить твоей помощи.

— Охотно помогу. Какие поручения ты мне доверяешь?

— Верблюды, которых ты там обнаружишь, доставили туда мое имущество, которое я попытался спасти. Оно будет мне обузой в дальнейшей поездке, хочу все продать. Можно поручить тебе эту сделку?

— Конечно, если ты мне это доверишь…

— Я доверю это тебе. Я дам тебе письмо к мирзе Селимаге. Ты продашь все, весь груз вместе с животными, оплатишь труд людей и уволишь их.

— А