Суннитско-шиитские противоречия в контексте геополитики региона Ближнего Востока (1979–2016) - Александр Андреевич Кузнецов

коммунистического правительства, а также марксистское восстание в султанате Оман (провинция Дофар), продолжавшееся до 1979 г. В саудовской элите начали всерьез опасаться коммунистического окружения или даже попытки смены режима в королевстве, что предопределило враждебное отношение Королевства к Советскому Союзу[122].

Престолонаследие в Саудовской Аравии осуществляется, как и в Киевской Руси, согласно лествичной системе. Верховная власть переходит от отца-основателя королевства Абдель Азиза к старшему сыну, а затем по старшинству к его более молодым братьям. Наиболее выдающимся королем после Абдель Азиза (умер в 1953) был Фейсал (1964–1975), при котором внешняя политика КСА заметно активизировалась. Сохраняя стратегическое партнерство с американцами, Фейсал пытался одновременно проводить независимый курс на международной арене. Так, Фейсал решительно встал на сторону палестинцев в арабо-израильском конфликте. В 1973 г. он вместе с лидерами других арабских государств – экспортеров нефти стал инициатором нефтяного эмбарго, направленного против Соединенных Штатов. Целью введения эмбарго было склонить американцев к отказу от произраильского подхода в ближневосточном конфликте и заставить их перейти на более взвешенные и объективные позиции[123]. Король Фейсал был убит в 1975 г., по официальной версии – принцем-фанатиком из правящей семьи, возмущенным тем, что монарх разрешил в Саудовской Аравии телевидение. Однако многие арабские эксперты убеждены в том, что ликвидация короля Фейсала была спецоперацией ЦРУ США, решившего наказать строптивого короля за эмбарго 1973 г.[124] Одновременно при Фейсале королевство начало оказывать экономическую помощь ряду исламских государств, в частности Пакистану. Однако этот король не оказывал содействия экстремистским фундаменталистским организациям и не претендовал на лидерство в арабском и исламском мире.

Ситуация изменилась к концу 1970-х гг. На появление новой внешнеполитической доктрины Саудовской Аравии повлиял ряд факторов. Во-первых, резкое повышение благосостояния коренных жителей королевства в связи со скачкообразным увеличением нефтяных доходов. Нефтяное эмбарго 1973 г. сыграло не только политическую, но и экономическую роль. Резкое повышение доходов от продажи «черного золота» привело как к росту богатства саудовских граждан, так и к социальному расслоению. Вот как пишет об этом британский исследователь Роберт Лэйси: «В 1975 году, через два года после нефтяного эмбарго, я предпринял поездку на автомобиле от Эр-Рияда к побережью Красного моря. Невероятно, но карманы еще недавно бедных саудовцев были полны денег. Еще недавно в главном университете столицы немногие студенты из богатых по меркам того времени семей могли позволить себе автомобиль. Теперь же университетская парковка была переполнена БМВ и “мерседесами”. Новым символом королевства стал строительный кран. В Эр-Рияде в массовом порядке сносились старые глинобитные кварталы и возводились современные офисы, университеты, отели»[125].

Одновременно внезапный взрыв благосостояния привел к эрозии пуританской ваххабитской морали. Спартанский, аскетический образ жизни, внедрявшийся основателем королевства Абдель Азизом аль-Саудом, уступил место гедонизму и стяжательству. Тон здесь задавали представители королевской семьи. После гибели короля Фейсала в 1975 г. формально трон унаследовал его брат Халед бен Абдель Азиз, но фактическим правителем при больном и слабом короле стал другой брат, Фахд. В 1982 г. Фахд короновался и унаследовал власть не только фактически, но и юридически. Он оставался королем до самой смерти в 2005 г. В европейском высшем свете этого саудовского короля прозвали Три В, имея в виду его основные увлечения: booze (выпивка), blondes (блондинки), baccarat (азартные игры). Короля КСА прекрасно знали в лучших казино Монако и Монте-Карло. Его поражавшая воображение роскошная яхта бороздила просторы Средиземного моря[126]. Саудовская элита аккумулировала в своих руках огромные капиталы, которые позволяли не только создать социальное государство с относительно высоким по ближневосточным меркам уровнем доходов, но и проводить активную внешнюю политику.

Во-вторых, социальное расслоение и «порча нравов» породили в КСА мировоззренческий кризис, проявлениями которого стали невиданные до этого в королевстве религиозный экстремизм и терроризм. Среди консервативно-религиозной части населения КСА появился определенный когнитивный диссонанс между официальными ценностями, насаждаемыми ваххабитским духовенством, и практикой королевской семьи. Первым крупным терактом в КСА стал захват 20 ноября 1979 г. Заповедной мечети в Мекке (Масджид аль-Харам) группой экстремистов под руководством Джухаймана аль-Утайби, представителя влиятельного племени утайб и сына одного из ближайших соратников Абдель Азиза из числа «Ихванов». Факт захвата главной мусульманской святыни группой фанатиков глубоко потряс весь исламский мир. Несмотря на мнение некоторых исследователей о том, что саудовские экстремисты предприняли данный шаг под влиянием исламской революции в Иране, корни этого события надо искать в социальных процессах, происходивших в самом королевстве[127]. Захват Заповедной мечети вскрыл также проблему неготовности саудовских силовых структур к борьбе с терроризмом. Саудиты не могли в одиночку восстановить контроль над Масджид аль-Харам. С предложением помощи к КСА обратилось правительство Иордании, чей спецназ знаменит на весь Ближний Восток своим профессионализмом. Однако саудовцы не могли позволить иорданцам установить контроль над Заповедной мечетью, пусть даже на недолгое время. Ведь правящим домом Иордании является конкурирующая семья Хашимитов, которую Абдель Азиз изгнал из Мекки в 1924 г.[128]Поэтому была принята помощь от Франции. Контроль над священным комплексом в Мекке был возвращен 4 декабря 1979 г. при помощи французского спецназа. Захват главной святыни ислама террористами и приглашение «неверных» (куффар) для ее освобождения негативно повлияли на имидж династии аль-Саудов в исламской умме. В то же время начинающийся антисоветский джихад в Афганистане побудил саудовских силовиков решать эту проблему по-другому. Согласно концепции тогдашнего министра внутренних дел КСА принца Найефа бен Абдель Азиза, оптимальным вариантом было признано отправлять собственных экстремистов на джихад за рубеж, чтобы они не подрывали внутриполитическую стабильность в королевстве и вместе с тем были проводниками саудовского влияния в других исламских государствах. Так появились, в частности, «бригады Абдаллы Аззама», зародыш будущей «Аль-Каиды»[129].

Третьей причиной, побудившей саудовский истеблишмент к проведению активной внешней политики, стал сложившийся к началу 1980-х гг. вакуум лидерства на Ближнем Востоке. В 1950–1967 гг. господствующим трендом в регионе был светский арабский национализм, флагманом которого был насеровский Египет. Конец 1950-х – начало 1960-х гг. – время расцвета египетского «социалистического» государства. Апогеем его могущества стало объединение Египта и Сирии в 1958 г. и создание Объединенной Арабской Республики (ОАР). Однако восхождение египетского лидера продлилось недолго. В 1961 г. сирийцы вышли из состава ОАР. Причинами этого акта стали как возмущение самоуправством египетского наместника – маршала Амера, так и непродуманность самого объединения. Национальные интересы самой Сирии перевесили выгоды от совместной «дружбы против Израиля»[130]. Последующая военная помощь Египта республиканцам в Йемене в ходе гражданской войны против поддерживаемого саудовцами имама, вплоть до направления египетского военного контингента (1962–1967), показала пределы активного панарабизма. Однако самым тяжелым ударом по Насеру и его внешнеполитической доктрине стало поражение в Шестидневной войне