Суннитско-шиитские противоречия в контексте геополитики региона Ближнего Востока (1979–2016) - Александр Андреевич Кузнецов

против Израиля в 1967 г. Рассмотрение военных аспектов шестидневной кампании выходит за рамки данной работы. Необходимо отметить лишь, что поражение в войне столь тяжело сказалось на душевном состоянии египетского лидера, что он 8 июня 1967 г., считая себя виновным в происшедшем, выступил по телевидению и заявил о своей отставке. Е. М. Примаков пишет в своей чрезвычайно интересной книге воспоминаний «Ближний Восток на сцене и за кулисами», что не считает данный демарш Насера хорошо разыгранным спектаклем. По его мнению, массовая демонстрация, организованная египтянами с призывами к Насеру остаться на президентском посту и руководить страной, была выражением подлинных чувств народа, преданному своему лидеру[131]. Преемник Гамаля Абдель Насера Анвар Садат и вовсе отрекся от левого арабского национализма, заключив за спиной у своих союзников сепаратный мир с Израилем и отказавшись от социальных завоеваний насеризма. Еще меньше энтузиазма вызывали претензии на лидерство в арабском мире со стороны партии Баас (Партия арабского социалистического возрождения). Фракции этой партии, пришедшие к власти в Ираке и Сирии, начали в 1970-е гг. конфликт за влияние в регионе. В числе причин этого конфликта был и эгоизм Саддама Хусейна, не желавшего отказываться от власти в случае образования иракско-сирийской федерации. В любом случае национальные, а зачастую и клановые или личные интересы среди левонационалистических лидеров перевешивали общеарабские.

В этих условиях американскими союзниками Эр-Рияда было принято решение выдвинуть Саудовскую Аравию на роль лидера в арабском и исламском мире (по крайней мере, в суннитской его части). Такое решение состоялось, несмотря на то что КСА не была готова к этой роли по причинам военно-стратегического, интеллектуального и идеологического порядка. Неудачное саудовское лидерство стало одним из факторов социально-политической и гуманитарной катастрофы, поразившей Арабский Восток начиная с «арабских революций» 2011 г.

Перед саудовским руководством была поставлена двойная задача: противодействие влиянию левых арабских режимов и их основного союзника – СССР и сдерживание политической экспансии Ирана. Отношения КСА с Ираном с 1979 г. приобрели враждебный характер. Иранская доктрина «экспорта исламской революции» угрожала затронуть Саудовскую Аравию и союзные ей малые государства Персидского залива. Значение экспорта исламской революции в те годы особо подчеркивалось аятоллой Хомейни и другими лидерами Ирана.

В мае 1983 г. иранское руководство организовало и провело в Тегеране международный конгресс, в работе которого участвовали более 500 религиозных деятелей из различных стран. Концепции политического шиизма пропагандировали до 150 тысяч иранцев, ежегодно совершавших паломничество в Мекку. По приглашению иранского руководства страну посещали руководители таких дружественных организаций, как Партия исламского призыва Ирака («Да’ава»), Высший совет исламской революции в Ираке, Исламское революционное движение Аравийского полуострова, Исламское освободительное движение Бахрейна[132].

Данная угроза побудила правящие круги Саудовской Аравии оказать всемерную поддержку Ираку, развязавшему агрессию против Ирана, несмотря на то что у власти в Багдаде находился светский, атеистический баасистский режим Саддама Хусейна. В попытке сплотить монархические режимы стран Персидского залива перед лицом гипотетической «иранской угрозы» в 1981 г. по инициативе саудовского руководства был создан Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). В то же время падение шахского режима в Иране придало новый импульс саудовско-американским отношениям. КСА постепенно становится главным стратегическим партнером Соединенных Штатов в мусульманском мире. На территории Саудовской Аравии были размещены три крупные американские военные базы, являвшиеся опорными пунктами присутствия США в Персидском заливе. Поставки наиболее современного американского оружия для вооруженных сил королевства приняли регулярный характер. Например, в ходе операции «Буря в пустыне» 1990–1991 гг. был подписан контракт о покупке Саудовской Аравией значительного количества американского вооружения. По инициативе принца Халеда бен Султана, командующего объединенными силами антииракской коалиции, была заключена сделка на покупку КСА американского оружия на 26 миллиардов долларов, из которых 3 миллиарда, по слухам, составили комиссионные саудовского принца[133]. Осенью 2011 г. была заключена новая сделка на астрономическую сумму 90 миллиардов долларов (покупка КСА 87 бомбардировщиков F-15, 70 боевых вертолетов Apache, 72 вертолетов Black Hawk, 36 вертолетов Little Bird, а также систем ПВО и управляемых ракет)[134].

Стратегическое партнерство между Вашингтоном и Эр-Риядом выразилось также в том, что КСА постепенно становится одним из основных операторов американской политики в исламском мире. Это особенно отчетливо проявилось в американском содействии антисоветскому сопротивлению моджахедов в Афганистане в 1979–1989 гг. Моджахеды, которые вели войну против советского контингента, руководились и обучались американскими инструкторами на пакистанской территории на саудовские деньги. Основными агитаторами, рекрутировавшими арабских добровольцев для участия в афганском джихаде, были саудовские граждане Абдалла Аззам и Усама бен Ладен. Следует отметить, что использование исламских фундаменталистов против левых режимов в описываемый период вполне соответствовало американским геополитическим интересам. В 1979 г. авторитетный американский востоковед Бернард Льюис впервые представил влиятельной мировой структуре – Бильдерберг-скому клубу – свой план политического переформатирования Ближнего Востока. Целью плана было противодействие режиму Хомейни, пришедшему к власти в Иране в результате исламской революции 1979 г., и Советскому Союзу, осуществившему в этом году ввод войск в Афганистан. Противодействие Хомейни предполагалось по линии разжигания шиитско-суннитских противоречий и поддержки суннитского движения «Братья-мусульмане». Противостояние Советскому Союзу мыслилось через создание «дуги кризиса», подходящей непосредственно к советским границам. Так как в Советском Союзе господствовал светский и атеистический режим, подавлявший религию, поддержка фундаменталистских режимов и движений мыслилась как лучшее средство от советского проникновения на Ближний и Средний Восток. При этом американцы и англичане позиционировали себя как меньшее зло по сравнению с СССР[135]. Участие в антисоветском джихаде отвлекало пассионарных арабских исламских радикалов от сопротивления Израилю в Палестине, что объективно играло на руку израильским союзникам США.

Проамериканская ориентация Эр-Рияда не могла не вызывать конфронтацию Саудовской Аравии с Ираном, учитывая глубокую политическую вражду между Тегераном и Вашингтоном и непрекращающиеся попытки американцев свергнуть исламский режим в ИРИ. Отношения между двумя крупнейшими странами Ближнего Востока стали постепенно меняться в 1990 г., после иракской агрессии в Кувейте и начала операции «Буря в пустыне», молчаливо поддержанной иранским руководством. В данном случае на коротком отрезке совпали геополитические цели Тегерана и Эр-Рияда по ослаблению саддамовского Ирака, рассматривавшегося обеими странами в начале 90-х гг. прошлого века в качестве основной угрозы.

В 1990 г. официальный Тегеран резко осудил иракскую агрессию против Кувейта и при голосовании в ООН поддержал введение международных санкций против Ирака. В апреле 1991 г. министр иностранных дел ИРИ Али Акбар Велаяти посетил с визитом Саудовскую Аравию и в ходе переговоров с королем Фахдом бин Абдель Азизом предложил сформировать всеобъемлющую систему безопасности в зоне Персидского залива на основе альянса между Ираном и странами ССАГПЗ. Он осудил ССАГПЗ за пассивность и «беззубость», по причине которых произошла иракская