Великая катастрофа 1929 года - Джон Кеннет Гэлбрейт

Solvay American Investment Corporation. 13 августа газеты также сообщили о посещении помощником федерального прокурора офисов Cosmopolitan Fiscal Corporation и инвестиционной службы Financial Counselor. В обоих случаях руководители отсутствовали. В офисе Financial Counselor был установлен глазок, как в нелегальном баре.

В сентябре 1929 года было предложено больше ценных бумаг инвестиционных трастов, чем даже в августе — общая сумма превысила 600 миллионов долларов. 24 Однако почти одновременное развитие Шенандоа и Блу-Риджа стало вершиной новой финансовой эры. Трудно не восхищаться воображением, заложенным в этом гигантском безумии. Если безумие и должно существовать, то его масштабы можно считать героическими.

Годы спустя, на сером рассвете в Вашингтоне, перед комитетом Сената Соединенных Штатов состоялся следующий диалог. 25

Сенатор Коузенс. Была ли компания Goldman, Sachs and Company организатором Goldman Sachs Trading Corporation?

Мистер Сакс. Да, сэр.

Сенатор Коузенс. И компания продала свои акции публике?

Г-н Сакс. Часть. Компания первоначально инвестировала в 10% от общего выпуска на сумму 10 000 000 долларов.

Сенатор Коузенс. А остальные 90 процентов были проданы публике?

Мистер Сакс. Да, сэр.

Сенатор Коузенс. Какова цена?

Г-н Сакс. По 104. Это старые акции... акции были разделены в соотношении два к одному.

Сенатор Коузенс. Какова сейчас цена акций?

Мистер Сакс. Примерно 1⅓.

ГЛАВА IV

Сумерки иллюзии

было летнего затишья. Наряду с крупными акциями инвестиционных трастов, рынок был самым большим в истории. Цены росли каждый день; они почти никогда не падали. В июне промышленный индекс Times вырос на 52 пункта; в июле он прибавил ещё 25. Это был общий прирост в 77 пунктов за два месяца. За весь замечательный 1928 год они выросли всего на 86,5 пункта. Затем, в августе, они выросли ещё на 33 пункта. Этот прирост в 110 пунктов за три месяца — с 339 в последний день мая до 449 в последний день августа — означал, что за лето значения выросли в целом почти на четверть.

Отдельные выпуски также показали очень хорошие результаты. За три летних месяца акции Westinghouse поднялись со 151 до 286 пунктов, заработав чистый прирост в 135 пунктов. Акции General Electric выросли с 268 до 391 пунктов, а Steel – со 165 до 258 пунктов. Тем не менее, акции American Tel и Tel оказались весьма невыгодными, а их акции поднялись с 209 до 303 пунктов. Инвестиционные фонды показывали хорошую прибыль. Акции United Founders поднялись с 36 пунктов до 68 пунктов; акции Alleghany Corporation – с 33 до 56 пунктов.

Объём торгов также был стабильно высоким. На Нью-Йоркской фондовой бирже он часто составлял от четырёх до пяти миллионов акций. Лишь изредка в течение дня он опускался ниже трёх миллионов. Однако торги на Нью-Йоркской фондовой бирже уже не были хорошим индикатором общего интереса к спекуляциям ценными бумагами. Многие новые и интересные акции – Shenandoah, Blue Ridge, Pennroad, Insull Utilities – не котировались на Большой доске. Нью-Йоркская фондовая биржа в те времена не была снобистским, любопытным или нетерпимым учреждением. Большинство компаний, желавших этого, могли получить свои акции в листинге. Тем не менее, были те, кто считал разумным, а многие другие считали удобным не отвечать на довольно элементарные запросы биржи о предоставлении информации. Соответственно, новые акции торговались на Curb, в Бостоне или на других биржах за пределами города. Хотя объём операций на Нью-Йоркской фондовой бирже оставался больше, чем на всех остальных рынках вместе взятых, её относительное положение пострадало. (В 1929 году на ее долю приходилось около 61 процента всех транзакций; три года спустя, когда большинство новых трестов исчезло навсегда, на биржу приходилось 76 процентов общего объема операций.) 1. Из этого следует, что к лету 1929 года обычно сонные рынки Бостона, Сан-Франциско и даже Цинциннати переживали бум. Вместо того чтобы быть лишь бледным отражением реального положения дел на Уолл-стрит, они жили собственной жизнью и характером. Здесь продавались акции, которых не было в Нью-Йорке, и некоторые из них обладали исключительной спекулятивной привлекательностью. К 1929 году это был бедный город, к сожалению, лишенный гражданского духа, который не задавался вопросом, не следует ли ему тоже иметь фондовый рынок.

Рост не только цен на обыкновенные акции. Столь же ужасающими темпами росли и объёмы спекуляций. Брокерские займы летом увеличивались примерно на 400 миллионов долларов в месяц. К концу лета их общая сумма превысила семь миллиардов. Из них более половины предоставляли корпорации и частные лица, как в США, так и за рубежом, которые пользовались превосходной доходностью, которую Нью-Йорк обеспечивал по деньгам. Лишь изредка ставка по онкольным займам в то лето опускалась до шести процентов. Обычный диапазон составлял от семи до двенадцати. Однажды ставка достигла пятнадцати. Поскольку, как уже отмечалось, эти займы обеспечивали практически полную безопасность, ликвидность и простоту администрирования, проценты по ним показались бы весьма привлекательными ростовщику из Бомбея. Некоторым встревоженным наблюдателям казалось, что Уолл-стрит пожирает все деньги мира. Однако, следуя культурной практике, к концу лета здравомыслящие и ответственные ораторы осудили не рост брокерских кредитов, а тех, кто упорно придавал этой тенденции значение. Резкой критике подверглись пророки конца света.

II

Существовало два источника информации о брокерских кредитах. Одним из них была ежемесячная сводка Нью-Йоркской фондовой биржи, которая, как правило, используется здесь. Вторым – чуть менее полная отчётность Федеральной резервной системы, публикуемая еженедельно. Каждую пятницу этот отчёт показывал значительный рост объёма кредитов; каждую пятницу категорически заявлялось, что это ничего не значит, и любой, кто утверждал обратное, получал суровую отповедь. Похоже, лишь меньшинство участников рынка связывало объём брокерских кредитов с объёмом покупок с маржой и, следовательно, с объёмом спекуляций. Соответственно, выражение обеспокоенности по поводу этих кредитов легко подвергалось критике как необоснованная попытка подорвать доверие. Так, в статье в Barron's от 8 июля Шелдон Синклер Уэллс объяснил, что те, кто беспокоился о брокерских кредитах и притоке средств от корпораций, просто не знали, что происходит. Он утверждал, что рынок опционов колл стал новым отличным инструментом для инвестирования корпоративных резервов. Критики не оценили это изменение.

Председатель правления National City Bank Митчелл, по натуре уравновешенный человек, неоднократно возмущался вниманием, уделяемым брокерским кредитам, и высказывался резко. Финансовая пресса также была встревожена, и когда Артур Брисбен позднее в том же году усомнился в целесообразности 10-процентной ставки по ипотечным кредитам, терпение The Wall Street Journal лопнуло. «Даже в газетах общего характера требуются точные знания для обсуждения большинства вопросов. Почему же любой невежда может рассуждать об