Индульгенция 4. Без права на сомнения - Тимур Машуков

пернатую найдется свой кипяток. И облегчать ей жизнь я не собирался. Скорей наоборот. Уверен, я найду, чем ее удивить. А то кажется, расслабилась она за время моего отсутствия. Непорядок, который я собирался еще больше усугубить, дабы жизнь вкусной ватрушкой не казалась. Так что уверен, будет интересно…

Глава 8

Глава 8

Лекционный зал был уже основательно забит людьми, причем реально не соврали — светлые и темные сидели вместе. Первый курс во всей красе — смешение людей, магии и потенциальных фракций. Тут уже начинал завариваться клубок будущих отношений между ними. Ну, и несмотря на то, что сидели-то мы вместе, но каждый занимал, можно сказать, свой собственный сектор.

На этом фоне отчетливо выделялись Мранные, занявшие самые удобные места в центре и злобно смотрящие на любого, кто к нам приближался.

Зашли, сели. С одной стороны от меня была Танька, с другой Настя. Гиви сразу начал болтать с какой-то миловидной девушкой, отчаянно строя ей глазки. Та воспринимала это вполне себе с удовольствием и одобрительно кивала. Света расположилась чуть в стороне, но не слишком далеко.

Всего в лекционный зал набилось морд сто пятьдесят где-то, и все прям горели желанием учиться и внимать мудрости преподавателей.

Я ждал, когда же заявится Гамаюновна, но увы… Сегодня нам лекцию читал другой мужик, хотя тоже светлый. Зайдя быстрым шагом, он огляделся, слегка поморщился, и стены чуть изменились, подернувшись рябью — появился потрескивающий камин, окна, чуть прихваченные инеем, даже запах сосны пробился в аудиторию. Подходящая атмосфера как раз для того, чтобы слушать сказки.

— Этот препод — легенда ранга боярин, — шепнул Гиви, не сводя с преподавателя восторженного взгляда.

А тот, одобрительно кивнув сделанному, повернулся к нам, настроившись на каждого из сидящих.

Камин в углу аудитории вспыхнул синим пламенем, осветив лица студентов, замерших в ожидании. Профессор Велеслав, чья борода была словно сплетена из нитей тумана, провел рукой над хрустальным шаром. Внутри заклубились образы лесов, рек и древних капищ.

— Представьте, — голос его звучал как шелест листьев в ночи, — мир, где каждое дерево — живое существо, каждое озеро — глаз бога, а ветер поет гимны тем, кто помнит. Сегодня мы вернемся в эпоху, когда магия не была наукой… Она была дыханием мира.

Согласно преданиям, вначале было Море-Окиян, бескрайнее и пустое. Но Род, праотец всех богов, пробудился в его глубинах. Из семени его мысли возникла Земля-Мать, а из дыхания — Небо-Отец. Их объятие породило первую магию — Живу — Эфир, силу, что связывает все сущее.

Представьте энергию, — профессор сжал ладонь, и между его пальцами вспыхнули искры, — не разделенную на стихии. Огонь танцевал с водой, камень шептался с ветром… И посреди этого хаоса явились боги-творцы.

Сварог, кузнец мироздания, выковал Солнце на своей наковальне. Каждая искра, упавшая с молота, стала звездой. Макошь, пряха судеб, сплела из нитей Живы полотно бытия. А Велес, змеевидный владыка подземелий, наполнил мир тайнами — теми, что прячутся в корнях дубов и шепотах мертвых.

Боги-учителя и первые волхвы

не желали править в одиночестве. Даждьбог, сияющий, как летнее солнце, спустился к людям, чтобы научить их добывать огонь. Но не трением палок, а желанием.

Он взял руку ребенка, — профессор коснулся ладони студентки в первом ряду, и та вздрогнула, ощутив жар, — и сказал: запомни — пламя живет в тебе. Оно — твой гнев, твоя страсть, твоя жизнь.

Люди стали чародеями, но их магия была дикой, как гроза. Тогда Перун-громовержец заключил с ними договор.

Берите силу у стихий, — прогремел голос Велеслава, имитируя бога, — но платите за нее. Кровью. Памятью. Слезами.

Первые волхвы приносили в жертву не быков, а свою кровь. Они вырезали руны на коре священных деревьев и пели гой-песни, от которых земля плодоносила.

Магия требовала порядка. Капища, где небо соединялось с землей через Мировое Древо, стали алтарями. На Купалу жрецы прыгали через костры, превращаясь в волков и сов, чтобы говорить с духами.

А вы знаете, откуда пошло слово «оберег»? — профессор поднял амулет в виде солнца. — Берегини, духи-покровительницы, плели их из лунного света. Носить такой значило носить частицу божественной сути.

Но величайшим ритуалом был Диалог с Бездной. Волхвы входили в воды священных озер, зовя Чернобога, повелителя тьмы.

Тьма — не зло, — прошептал Велеслав, и пламя камина погасло, окутав зал мраком. — Это другая сторона Живы — Эфира. Там, где кончается свет, начинается… понимание.

С приходом чужих верований боги стали снами. Но уходили они не навсегда. Мара, богиня зимы и смерти, превратилась в иней на окнах. Леший — в шелест листвы. А их магия осталась — в травах, которые мы собираем в полнолуние, в заговорах, что лечат от тоски.

Вы спросите: зачем помнить об этом? — Профессор взмахнул посохом, и хрустальный шар показал современный город, где в бетоне пробиваются цветы. — Потому что изначальная магия не имеющая цвета не умерла. Она ждет, когда вы захотите ее увидеть. Потому что и во тьме есть свет, и на свету жить без ночи нельзя.

Профессор Велеслав стоял у окна, за которым метались тени, словно пытаясь прорваться сквозь стекло. Его посох, вырезанный из корня древнего дуба, уперся в пол с глухим стуком.

— Вы не задумывались, как магия, рожденная единством, разделилась на свет и тьму? — он повернулся, и студенты замерли, увидев, что его глаза стали разными: один сиял, как полуденное солнце, другой поглощал свет, как черная дыра. — Это история не о добре и зле. Это история о страхе.

Хрустальный шар на кафедре ожил, показав два солнца на небе — золотое и багровое. Они медленно отдалялись друг от друга, оставляя между собой кровавый след.

— В эпоху, когда боги делили мир, Белобог и Чернобог были братьями-близнецами, двумя сторонами одного щита. Белобог, воплощение света, создавал дни, Чернобог — ночи. Их магия была гармонией: без тьмы не ценился бы свет, без смерти — жизнь.

Но однажды, — голос профессора стал жестким, — Белобог взглянул в воды священного Ирия и увидел свое отражение, искаженное гордыней. «Почему я должен делить славу? — подумал он. — Разве не я дарю людям урожаи и тепло?»

Он собрал первых светлых волхвов и повелел им строить капища только для дневных богов.

Чернобог, обиженный, ушел в Навь, мир мертвых, и стал учить своих жрецов говорить с тьмой.

Так появилась «черная» магия, —