Берлинский дневник, 1940–1945 - Мария Илларионовна Васильчикова

Суббота, 15 марта. В последнее время мы большей частью сидим дома и ведем очень тихую жизнь. Особенно устала Татьяна; мы ждем не дождемся предстоящей поездки в Италию.

Понедельник, 24 марта. Нас всех впрягли в особую, очень срочную работу, связанную с какой-то японской выставкой[310]. Адам Тротт — единственный, кого не тревожат; он в восторге и посмеивается над нами, пока мы корпим над своими машинками до поздней ночи[311]. Вельфхен — наш спаситель: он поддерживает более или менее приличные отношения с нашим новым отвратительным начальником Шталекером и тем самым предохраняет нас от возможных неприятностей. Остальные стараются держаться от Шталекера как можно дальше. В нем есть что-то зловещее.

У нас ужинал отец Шаховской[312].

Один из наиболее выдающихся священнослужителей Русской зарубежной церкви отец (князь) Иоанн Шаховской стал после войны архиепископом Сан-Францисским.

Четверг, 27 марта. Всеобщее смятение оттого, что по возвращении в Белград югославские министры, недавно подписавшие в Вене пакт с Германией, арестованы группой просоюзнически настроенных военных. Создано временное правительство, принц-регент Павел бежал в Грецию. Это означает, что может начаться война и с Югославией. Ну и дела!

Югославия также долго подвергалась немецкому давлению, но успешный отпор Греции итальянскому вторжению и появление на Балканах англичан, вкупе с успехами последних в Северной Африке, побуждали ее сопротивляться, и она присоединилась к Пакту трех держав только 25 марта 1941 г. Два дня спустя в Белграде произошел военный переворот, в результате которого принц-регент Павел был низложен, семнадцатилетний наследный принц Петр провозглашен королем и сформировано просоюзническое правительство.

К этому времени в Германии уже полным ходом шла подготовка к нападению на СССР; обнаружив у себя на южном фланге неожиданно возникший греко-югославский блок, поддерживаемый Англией, Гитлер приказал разгромить Югославию «с беспощадной жестокостью».

Суббота, 29 марта. Вместе с Паулем Меттернихом мы посетили испанского дипломата Эспинозу[313] и слушали его прекрасные русские пластинки. У Пауля новый костюм, который он немножко стесняется носить, хотя его гардероб определенно нуждается в обновлении. День за днем он носит тоненький черный вязаный галстук, изношенную зеленую спортивную куртку и фланелевые штаны — ничего другого, кроме формы, я на немне видела, да и та тоже вся изношена. Ведь с восемнадцати лет он видел только войну, начиная с Гражданской в Испании, куда он поступил добровольцем к националистам Франко.

Дики Эльц повез меня в Потсдам познакомиться с графом Готфридом Бисмарком[314], братом Отто, занимающим там должность регирунгс-президента (гражданского губернатора округа). Он женат на Мелани Хойос[315], полуавстрийке-полуфранцуженке; там была и его австрийская кузина Лоремари Шёнбург[316]. Мы вернулись в Берлин все вместе поздно вечером.

Младший внук «железного канцлера», граф Готфрид фон Бисмарк-Шенхаузен (1901–1949), как многие немецкие патриоты, поначалу сочувствовал нацистскому движению, полагая, что оно обеспечит «национальное возрождение» Германии. Он даже имел почетное звание штандартенфюрера (полковника) СС[317] и в течение многих лет был депутатом национал-социалистической партии в марионеточном гитлеровском рейхстаге, совмещая эту должность с обязанностями регирунгс-президента Потсдама. Но к 1941 г. он стал убежденным противником Гитлера и с самого начала был одним из активнейших штатских участников того заговора, который стал известен как заговор 20 июля.

Четверг, 3 апреля. Ужинала с Йозиасом Ранцау в Далеме у Троттов. Там был профессор Преториус[318], искусствовед, театральный художник и большой знаток Китая. Адам Тротт горячо интересуется Китаем, где он провел некоторое время и подружился с Питером Флемингом[319]. Беседа шла в основном о Дальнем Востоке.

Рассказывают, будто покончил с собой граф Телеки[320], премьер-министр Венгрии.

Премьер-министр с 1939 г. граф Пал Телеки безуспешно пытался предотвратить полное подчинение Венгрии немецкому диктату. В частности, он отказался удовлетворить требование Германии о выдаче польских военнослужащих и гражданских лиц, нашедших убежище в Венгрии после разгрома Польши. Переворот в Югославии вызвал усиление давления со стороны Германии. Телеки предпочел застрелиться, нежели уступить.

Пятница, 4 апреля. Ужин у Хако Чернина[321]. Были только австрийцы, в том числе Дики Эльц и Йозеф Шварценберг[322]. Они ностальгически вздыхали о «старых добрых временах», в Вене и Зальцбурге, рассказывая поразительные истории из жизни золотой молодежи двадцатых годов.

Воскресенье, 6 апреля. Сегодня утром немецкая армия вторглась в Югославию и Грецию[323].

Пятница, 11 апреля. Вчера после работы я помчалась на Штеттинский вокзал, где мы договорились встретиться с Дики Эльцем, чтобы поехать в Райнфельд[324] — имение Готфрида Бисмарка в Померании[325] — на пасхальные выходные. Ехали мы не три часа, как обычно, а семь. На станции нас встретил конный экипаж Бисмарков, который повез нас в Райнфельд при луне. Мы прибыли в три часа утра. Готфрид ожидал нас с легким ужином и вдоволь напоил свежим молоком. Блаженство!

А сегодня утром — завтрак, настоящий завтрак, а потом горячая ванна. Райнфельд — прелестная помесь маленькой фермы и загородного дома: все выбелено, удобная мебель, много книг. Мы гуляли по лесу, и Дики Эльц подстрелил сойку. После обеда ездили кататься верхом. Я села на лошадь впервые в жизни, но мышцы, к счастью, потом не болели — вероятно, благодаря гимнастике.

РАЙНФЕЛЬД. Суббота, 12 апреля. Снова ездила верхом с Готфридом Бисмарком, а потом мы охотились на оленей.

Сегодня был взят Белград; Хорватия объявила себя независимой[326].

Пасхальное воскресенье (по западному стилю), 13 апреля. После чая стреляли в мишень из окна гостиной. Мишень была прибита к дереву. Я раньше никогда в жизни не стреляла и начала с того, что зажмурила не тот глаз. Тем не менее мой результат был лучше всех — новичкам везет. Но потом мы сменили ружья на пистолеты, и тут у меня ничего не вышло. Пистолет был чересчур тяжел и с очень сильной отдачей. Мы прятали пасхальные яйца для детей, но они еще маленькие и ничего не понимают. Они явно хорошо питаются, я бы даже сказала, что они слишком упитанны; малыш Андреас, хотя ему и года, наверное, нет — уже личность: рыжий и голубоглазый, как его прадед — «железный канцлер»[327].

Понедельник, 14 апреля. Погода испортилась: тепло, но пасмурно. Дики Эльц уехал обратно в Берлин. Он работает в банке «Риттер»[328], и пока что эта работа спасает его от призыва. Я побуду здесь еще один день. Сегодня днем мы опять ездили верхом.