Берлинский дневник, 1940–1945 - Мария Илларионовна Васильчикова

пришлось делать объезд: столкнулись две машины скорой помощи, куда только что погрузили раненых из соседнего с нашим дома, разнесенного в прах, и при столкновении погибли три человека, благополучно пережившие бомбежку.

Дома Татьяна очень беспокоилась за меня, поскольку та бомба чуть было не попала в наше здание. Я надела свитер, полежала полчаса и пошла на работу: было уже пора. Но работать я так и не могла, я так устала. По совету Кати Клейнмихель я прилегла на раскладушку (которую мы там храним на всякий случай), проснулась только через три часа и обнаружила, что меня с неодобрением разглядывает мой шеф. Весь день приходили люди, интересовались, живы ли мы: весь наш район сильно пострадал, несколько бомб упало между нашим домом и отелем Луизы Вильчек за углом.

Суббота, 26 октября. После работы поехала с Татьяной на машине Тино Солдати в деревню к Ц.-Ц. Пфулю. Сидели у камина, принимали ванну, отсыпались и старались забыть про бомбежки.

Понедельник, 28 октября. Сегодня итальянцы напали на Грецию. Гитлер встречается с Муссолини. На радио большой шум.

Несмотря на то что Муссолини был уже втянут в военные действия в Абиссинии и Ливии, он не мог дать Гитлеру в одиночку перекраивать карту Европы. Окрыленный успехом ле-том во Франции, в результате чего Италии достались Ницца и Корсика[232], он повернул взор на Восток — на Балканы, где уже в апреле 1939 г. Италия аннексировала Албанию. Гитлер не был поставлен заранее об этом в известность; более того, он недвусмысленно советовал Муссолини не предпринимать подобную операцию, поскольку у него не было иллюзий относительно боеспособности итальянской армии. Кроме того, он теперь готовился к самому грандиозному из своих замыслов — к завоеванию России. И его совершенно не устраивало вызывать британское вмешательство на южном фланге немецких армий, начинавших сосредотачиваться на Востоке, — а это непременно должно было произойти, если бы Греция обратилась к Англии за помощью. Более того, тогдашний греческий диктатор генерал Метаксас[233] придерживался прогерманской ориентации. Поэтому подготовка итальянского наступления велась в полной тайне от немецких союзников; и когда Гитлер встретился с Муссолини во Флоренции 28 октября, ему оставалось лишь примириться с совершившимся фактом.

Вторник, 29 октября. Англичане высадились на Крите[234].

Пятница, 1 ноября. Сегодня было два налета, один с 9.30 вечера до часу ночи, второй с 2.30 до шести утра. Какое счастье, что у нас квартира на нижнем этаже.

Воскресенье, 3 ноября. Английские войска высадились на греческом материке[235].

Понедельник, 4 ноября. Мне не хватает физического движения, и потому я стала брать уроки гимнастики и уже чувствую себя значительно лучше, хотя и несколько скованно. Преподавательнице кажется, что она сделает из меня спортсменку — лишь потому, что я высокая и худая.

Среда, 6 ноября. Последние шесть дней здесь находится Пауль Меттерних, и Татьяна все свободное время проводит с ним.

Пятница, 8 ноября. Сегодня Пауль Меттерних уехал, и Татьяна ради разнообразия осталась дома.

Понедельник, 11 ноября. Сидеравичюс[236] — бывший начальник литовской полиции, которого Папá знал в Каунасе и который живет в соседнем доме, — рассказал, как он стоял в очереди у мясной лавки и вдруг увидел, как через задний ход вносят ослиную тушу: он узнал ослиные копыта и уши, торчавшие из-под брезента. Так вот откуда, возможно, берутся наши еженедельные шницеля!

Воскресенье, 10 ноября. Ездила с Луизой Вильчек, Татьяной и Йозиасом Ранцау в Далем к Адаму Тротту. Он недавно женился на Кларите Тифенбах[237]. Он учился в Оксфорде в качестве стипендиата Родса, и в нем есть что-то совершенно особенное. Там же был личный секретарь Гитлера и его представитель в Министерстве иностранных дел, посланник Вальтер Хевель[238]. Тот как-то раз поставил в затруднительное положение бельгийца Картье, спросив его, как Луиза и ее друзья относятся к нацистскому режиму. Он неотесан, но, говорят, относительно безвреден, и это единственный человек из «непосредственного окружения» (как говорится), который время от времени появляется в обществе. Некоторые, видимо, надеются оказать через него какое-то положительное влияние на происходящее.

Четверг, 14 ноября. Пауль Меттерних вернулся. Татьяна видится с ним постоянно.

Среда, 27 ноября. Обедала с Татьяной, Паулем Меттернихом и Дики Эльцем у «Саварена»[239]. Ели омары и прочие ненормированные «плутократические деликатесы». Когда Татьяна приходит домой, проведя с Паулем весь вечер, он обычно звонит ей посреди ночи и они болтают без перерыва. К счастью, у телефона длинный провод, так что я могу выгнать ее в гостиную, иначе я глаз бы не смогла сомкнуть.

Как и некоторые другие стороны повседневной жизни в оккупированной немцами Европе и самой Германии, система распределения продовольствия была не лишена забавных странностей. Так, хотя продукты моря были либо недоступны, либо строго нормированы, поскольку глубоководный рыболовный флот исчез вследствие минирования прибрежных вод и подводной войны, моллюски и ракообразные, включая такие «плутократические деликатесы» былых времен, как омары и устрицы, имелись в продаже в изобилии до самой высадки союзников в 1944 г. Точно так же, хотя приличного пива очень скоро не стало даже в Германии, французское вино и шампанское, в самой Франции распределявшееся по карточкам, быстро наводнили рейх[240].

Воскресенье, 1 декабря. Константин Баварский ходил со мной в русскую церковь, которая очень его интересует. Потом мы обошли Цоо и Аквариум[241]; там плавало множество отвратительных водяных змей и прочих гадов. Странно, что их все еще держат: налеты становятся все более опасными.

Понедельник, 2 декабря. О Пауле Меттернихе и Татьяне начинают нескромно болтать, и мне надоело постоянно опровергать слухи об их помолвке, но они пока не хотят о ней объявлять, так как собираются пожениться только в конце будущего лета.

Греки вышвыривают итальянцев из Албании. Итальянцы все еще удерживают Дураццо и Валону. Последний берлинский анекдот: французы вывесили на Ривьере объявление: «Греки, стойте! Здесь уже Франция».

Вторник, 3 декабря. Бывший префект полиции Парижа Кьяпп сбит на Ближнем Востоке во время полета в Сирию[242]. Недавно та же участь постигла двоих министров египетского правительства. Немецкая пропаганда подняла страшный шум по поводу «коварного Альбиона», расправляющегося с «нежелательными» англичанам иностранными государственными деятелями.

Жан Кьяпп (1878–1940), правый политический деятель и бывший начальник полиции Парижа[243], получил от маршала Петена назначение Верховным комиссаром в Сирию, в которую вот-вот должны были вторгнуться объединенные войска Англии и части генерала де Голля.

Четверг, 5 декабря. Мы уже некоторое время не имеем никаких вестей из Рима. Ушел в отставку