Империя и ее соседи - Коллектив авторов

Hunger H.Prooimion. Elemente der byzantinischen Kaiseridee in den Arengen der Urkunden. Wien: H. Böhlaus, 1964. 260 S.

Janin R. Constantinople byzantine. Développement urbain et réper-toire topographique. Paris, 1964. 581 p.

Kristensen T. M. Maxentius’ Head and the Rituals of Civil War, in: Civil War in Ancient Greece and Rome: Contexts of Disintegration and Reintegration / ed. by H. Börm, M. Mattheis, J. Wienand. Stuttgart: Franz Steiner Verlag, 2015. P. 321–346.

Kyle D.G. Spectacles of Death in Ancient Rome. London: Routledge, 1998. 301 p.

Lange C.H. Constantine’s civil war triumph of A.D. 312 and the adaptability of triumphal tradition, in: Analecta Romana Instituti Danici. 2012. T. 37. P. 29–53.

Mango C. The Brazen house. A study of the vestibule of the imperial palace of Constantinople. Kopenhagen: E. Munksgaard, 1959.197 p.

Mango C. The palace of the Boukoleon, in: Cahiers Archéologiques. 1997– T. 45– Р. 41–50.

McCormick М. Eternal victory. Triumphal rulership in late antiquity, Byzantium, and the early medieval West. Cambridge: University Press, 1986. 470 p.

Meier M. Anastasios I. Die Entstehung des Byzantinischen Reiches. Stuttgart: Klett-Cotta, 2009. 443 S.

Ostenberg I. Staging the world. Spoils, captives, and representations in the Roman triumphal procession. Oxford;New York: Oxford University Press, 2010. 338 p.

Philological and historical commentary on Ammianus Marcellinus XXVI / by J. den Boeft, J. W. Drijvers, D. den Hengst, H.C. Teitler. Leiden; Boston: Brill, 2008. 386 p.

Richlin A. Cicero’s Head, in: Constructions of the Classical Body / ed. by J. I. Porter. Ann Arbor: University of Michigan Press, 1999. P. 190–211.

Ronning Chr. Herrscherpanegyrik unter Trajan und Konstantin. Studien zur symbolischen Kommunikation in der römischen Kaiserzeit. Tübingen: Mohr Siebeck, 2007. 451 s.

Scheel R. Skandinavien und Byzanz. Bedingungen und Konsequenzen mittelalterlicher Kulturbeziehungen. Göttingen: Vandenhoeck und Ruprecht, 2015.1343 s.

Stouraitis I. Bürgerkrieg in ideologischer Wahrnehmung durch die Byzantiner (7.-12. Jahrhundert): Die Frage der Legitimierung und Rechtfertigung, in: Jahrbuch der Österreichischen Byzantinistik. 2010. Bd. 60. S. 149-172

Szidat J. Usurpator tanti nominis. Kaiser und Usurpator in der Spätantike (337–476 n. Chr.). Stuttgart: Franz Steiner Verlag, 2010.458 s. Van Dam R. Remembering Constantine at the Milvian Bridge, Cambridge: University Press, 2011.

Voisin J.-L. Les Romains, chasseurs de tetes, in: Du chätiment dans la cité. Supplices corporels et peine de mort dans le monde antique. Table ronde organisée par l’École Frangaise de Rome avec le Concours du Centre national de la recherche scientifique, Rome 9-11 novembre 1982 (Collection de l’École frangaise de Rome 79), Romd’École fran-qaise de Rome, 1984, P. 241–29.

Warmington B.H. Aspects of Constantinian Propaganda in the Panegyrici Latini, in: Transactions and Proceedings of the American Philological Association. 1974. Vol. 104. P. 371–384.

Zimmermann M. Violence in Late Antiquity Reconsidered, in: Violence in Late Antiquity: Perceptions and Practices / ed. by H. Drake. London; New-York: Routledge, 2006. P. 343–357.

The head of a defeated usurper in a triumphal procession in Byzantium of 10th—12th centuries as an element of performance

Abstract. This article focuses on the performative aspect of the display of the severed head of a usurper during triumphal processions. According to Byzantine views, in the struggle between the reigning emperor and the usurpers, the reigning emperor acted lawfully and justly, defending the divinely established legal system, while the opposing usurper illegally and unjustly sought to change this legal system. It is from this perspective that usurpers should be viewed in the eyes of the reigning emperors as violators of the divine and therefore enemies of the empire. Therefore, they should be treated as enemies. The examples presented support the idea that cases of extreme violence were staged and display many characteristics that we might describe as forms of performance closely associated with imperial ritual, rituals of war, and public entertainment. The display of heads fit well within the framework of such a ritualized spectacle and corresponded to certain ethical principles. The head had to be won as a trophy of victory in battle. A triumphal procession was only permitted in cases where the usurper in question had been defeated in battle.

Key words: Byzantine Empire, triumphal procession, ideology of imperial power, civil war, usurpation, spectacle

Maxim Anatoljevich Morozov, Doctor of History, Senior Librarian of the Gogol’s Scientific Library, Saint Petersburg State University (199034, Russia, Saint Petersburg, Universitetskaya nab., 7/9)

Конунг Сверрир. Быть королем, или о социальной ответственности руководителя

С.Ю. Агишев

Аннотация. Статья на отдельных примерах раскрывает начальные этапы синтеза представлений о социальной ответственности королевской власти, что были присущи варварскому скандинавскому социуму, и тех, на основе которых в Норвегии второй половины XII в. как в христианской стране должен был формироваться образ ее благочестивого государя. В качестве объекта анализа выбраны фрагменты из «Саги о Сверрире» и анонимной латинской «Истории похода датчан в Иерусалим, где авторы обоих сочинений, изобличают такой порок, как пьянство. Средневековые писатели обращают внимание не только на то, что правивший тогда Норвегией король Сверрир (1177–1202) с ним боролся, но больше, как этот конунг, используя любую возможность, декларировал свою приверженность местным правовым установкам, но при этом не отрицал и современного ему церковного взгляда на королевскую власть, на деле преобразуя идеальные образы и декларации в свою положительную политическую программу. Пьянство порождает общественный беспорядок, и борьба с этим пороком преподносится Сверриром как часть традиционной властной формулы конунга, который обязан обеспечивать внутренний мир. В то время как его главный конкурент в борьбе за норвежский трон, король Магнус Эрлингссон, этот мир восстановить не мог, Сверрир успешно справлялся с этой задачей, повышая свой авторитет в глазах народа. В насаждении пьянства источники обвиняют внешних врагов Норвегии и ее короля. Борясь с данным пороком, Сверрир одновременно защищает родину от интервентов, коими являются зарубежные союзники Магнуса, а затем и проникшие в Норвегию лжекрестоносцы, которые вступили в союз с инсургентами внутри страны. А значит, Сверрир, изгоняя их из Норвегии, выполнял другое традиционное требование, предъявляемое обществом к королевской власти – обеспечивать стране еще и мир внешний. Образ вина как общественной отравы возникает в таком важном идеологическом памятнике эпохи, как «Речь против епископов»,