Просроченный долг - Йожеф Лендел

21 февраля 1972 г.

Мои страхи 21 февраля. В феврале 1970 я перечислил их в Записной книжке, сегодня, когда делал корректуру, прочёл.

Что ж. Эйзенштейну где-то в Мексике индианка точно предсказала день смерти. Эйзенштейн так напугался, что перед этой датой месяцами не покидал комнаты. Не поднимал трубки телефона, не подпускал к себе людей. Но роковой день прошел, он был жив. Через неделю он умер.

5 апреля 1972 г.

Если бы «Лицом к лицу» вышло в начале 1966 года, то за ним последовал бы новый роман. А так был написан не роман, а собрание констатаций и опыта — больше чем повесть. Теперь, когда «Лицом к лицу» — пусть закрытым изданием — но напечатано, для меня начался новый, завершающий, период, когда нужно уже не написать, а сказать то, что знаю и вижу.

6 апреля 1972 г.

Заметки о моем китайском друге. Человек с отмороженной ногой. Тру Ран-чен. Торговец опиумом. Тот, с кем я ел из одной миски и на кого упало дерево. Бригада камнеломов, ее богатство, отношение к десятникам, изгнание блатных.

Банщики, повар и тот, о ком я написал в своей книге о Китае. Особенность всего этого в том, что наше общественное положение было одинаково, их даже лучше. Солидарность с умеющим писать. О письме с доносом — «это писал не китаец, а кореец…»

9 апреля 1972 г.

Я не отказываюсь от концентрированного, сжатого изложения, ни от сюжета, и даже в большинстве случаев от линейности. Но большего я хочу достичь не за счет отказа от всего этого. Боюсь, что, отказавшись, не смогу достичь большего. Проблема понятности волнует меня в том отношении, что я стремлюсь к сложности содержания — чтобы понятное было пропорционально сложности, многоплановости. По возможности, я возвращаюсь к самым простым формам. Здесь трансцендентность ближе всего.

11 апреля 1972 г.

Писать, одеваться, вести себя модно означает всегда, что мы подражаем чему-то, что уже было, как правило, с опозданием.

Бывает, конечно, тот, кто это знает, сам создает «оригинальную» моду. И это тоже подчинение моде оригинальности в форме «креативности».

Подлинная оригинальность ломает голову не над креативностью (или только в незрелом возрасте), а неизбежно оригинальна в силу внутренней необходимости и присущего объекту стимула.

26 апреля 1972 г.

Трудно принять хороший совет. Не тот может прыгнуть, кто знает, как нужно прыгать. Иногда бывает даже наоборот. «Маленький сердитый старый господин» не только не хотел быть святым, но и понятия не имел, что стал святым. Уже потому, что встал на путь святости, потакая вредной человеческой слабости и причиняющей вред другим людям пагубной привычке, курению…

10 мая 1972 г.

Слышал, что по «Свободной Европе» или «Голосу Америки» передавали, что в «Т. ^. 8.» опубликована статья обо мне, касательно «Лицом к лицу». Но подробнее не знаю. Надо достать «Т. ^. 8.».

* * *

Читаю сейчас «Бесы» Достоевского. <.>

Сегодня «Бесы» интересны еще в одном аспекте. В своей последней книге, которая мне известна, «Август 14-го», Солженицын представляет что-то вроде православного, верного царю, антилиберального, антинемецкого взгляда Достоевского, в соответствии с которым даже Лев Толстой предстает достойным осмеяния либералом. Но эта книга Солженицына не только в подметки не годится Достоевскому, но и среди книг С. свидетельствует о глубоком писательском упадке. Она слаба и в литературном отношении! Конечно, мой тезис остается в силе: писателя — как атлета — нужно оценивать по его наивысшему достижению

У Солженицына генералы только герои или трусы, и его герой — офицер генштаба, который в царской армии входит в группу «новотурков». Согласно этому, хотя царизм устарел, как турецкий султанат, новотурки призваны спасти православное государство. Потом в следующих — обещанных — томах нужно будет подвести идеологию, почему это не удалось.

Кстати, как я слышал, в Советском Союзе С. с такими взглядами отнюдь не одинок. Часть руководящего состава комсомола более или менее откровенные славянофилы. Как это? И что из этого будет? Хорошо бы знать.

Я сказал, что слышал, что в «T. L. S.» появилась статья о книге. Кардош считает, что есть договоренность с русскими, что они примут к сведению публикацию «Лицом к лицу» — и поэтому у нашей культурной политики неприятностей из-за этого не будет.

12 мая 1972 г.

Набросок письма И<лоне> Д<учинска>.

Дорогая Илона! Удалось достать в библиотеке номер «T. L. S.» от 28 апреля. Прошу тебя, прочти. Сначала смакует то, что книга вышла закрытым изданием. Потом и моя биография удостаивается высокой «оценки». Сообщается, что мне 76 лет, что, однако, не мешает отметить, что в 1919 г. я был «еттепсе дпзе «eminence grise behind Béla Kun’s regime in 1919» («Серый кардинал режима Белы Куна в 1919 г.» (англ.).). Серый кардинал в мои неполные 23 года…

Такое определение, предполагающее не один десяток лет опыта аппаратной работы, кстати, однажды уже появилось в «Таймс» — следовательно, писал один и тот же венгерский эмигрант, которому, очевидно, поручено мною заниматься.

То, что он не считает мою книгу «outstanding» (Выдающейся (англ.).) по сравнению с Солженицыным, — суверенное право каждого критика. А для венгерского эмигранта, по-видимому, просто обязательно. Но уже совсем невероятная чепуха и эмигрантская клевета, что он пишет: я люблю русский народ больше своих венгерских соотечественников. Он ожидал, что я буду ругать русских en bloc? (Огульно (фр.).) Этого — с противоположным знаком — даже Солженицын не делал (или, во всяком случае, немного в его последней книге), а ведь сегодня С. выступает как явный панславист.

Вторая и самая большая ошибка критика, однако, в том, что он не заметил той особенности, что оба главных героя, оба коммуниста — положительные герои. А что он может сказать? Для него Баница — враг, да и Лашшу не может быть для него по сути дела позитивным и новым. Уже потому, что эти два человека связаны между собой очень прочными узами, и роман может быть тем, что он есть, только вместе с этими двумя фигурами.

Но для того, чтобы увидеть это, критик должен быть, по крайней мере, непредвзятым, если предположить, что он действительно тонок и образован. Откровенно говоря, я считаю большой бедой, что такой авторитетный орган как «T. L. S.», поместил, с позволения сказать, столь невразумительную критику, учитывая, что английский читатель не имеет возможности прочитать книгу. К сожалению, и Питер Оуэн также прочитает только эту критику.

15 мая 1972 г.

Отправил копию моего письма Илоне, то, что касается «T. L. S.», Дёрдю Ацелу и Дёрдю Кардошу. По крайней