«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть IX. Очерки по истории Зауралья - Василий Алексеевич Игнатьев

Будет песни петь, играя

На коленях у тебя».

Сердца были молодые. Кровь горячая. Жизнь казалась широкой скатертью, широко раскинутой для нас, полной радостей и счастья.

Лыбопытно, что эту же песню «Мой костёр», помню, пели наши верх-исетские фабзавучники, но после слов «Мы простимся на мосту» добавляли: «Может быть, и под мостом».

«Чтый, да разумеет!»

ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 391. Л. 72–78 (рукопись), 79–81 (машинопись).

Находится только в «свердловской коллекции» воспоминаний автора. В «пермской коллекции» отсутствует.

Две Талины

[1965 г. ]

Наша речка Теча с незапамятных времён, подчиняясь закону движения Земли вокруг оси с запада на восток, отклоняла своё русло на запад от восточной гористой местности, которая начиналась за несколько вёрст выше села. Село расположено на восточной возвышенной стороне, и между ним и руслом речки в излучине образовывалась пойма, достигающая в самом широком месте ширины в полуверсту. В этой пойме выше села был берёзовый лесок, в котором были гумна, а у самого села – огороды. Здесь было сплошное море огородной зелени с весны и до поздней осени. Лишь в некоторых огородах были кусты бузины, чахлой черёмухи. В некоторых огородах были устроены дымные бани, ближе и речке, и по субботам от них по огородам и речке расходился едкий дым. Летом в огородах было море разной зелени: картофельной ботвы, моркови, репы, луку, гороху, бобов, а около Преображения (в ав[густе]) над этим морем зелени красовались подсолнухи-великаны. Ближе к речке обычно выращивалась капуста с громадными вилка́ми. Особенную красоту в огородах составляли цветы, которые рассаживали на «рёбрах» гряд. Тут были васильки, ноготки, a пo всему полю огорода бутоны мака самых разнообразных цветов. Аромат от цветов, а особенно бобов в пору их цветения, дополнял чарующую красоту этого пространства. Но глаз любителя леса не мог не почуствовать недостатка здесь этой красоты природного пейзажа.

Правда, в одном месте, на склоне горки, на которой расположено было село, красовалась одинокая берёзка, но что она могла дать глазу любителя леса кроме сознания горечи её одиночества? И вот в поле зрения наблюдателя попадают две пышные кудрявые талины. Они росли в огороде «расейских» выходцев в нашем селе – Мироновых. Огород был у самого берега речки. Взглянешь на них и не знаешь, чему больше отдать предпочтение: их ли могучей величине, или чарующей красоте. Тольке по стволам их можно было различать, что их две, как две сестры, а вершины их сливались в один пышный шатёр, в котором мелкие листья, казалось, перешёптывались друг с другом. То обстоятельство, что талины росли на берегу речки, подталкивало мою фантазию на мысль о том, что между ними и речкой есть какая-то внутренняя связь и что между ними иногда происходит такой разговор:

Талины – «Спасибо тебе речка за то, что ты питаешь нас водой»,

а речка – «Растите, растите красавицы и радуйте человеческий глаз». Ведь именно в этом и состоит назначение природы.

Талины были на пути моего следования к месту купания у мостика. В средине горки, по которой я спускался к речке, была терраса, на которой я останавливался и любовалcя талинами. Мне они представлялись сёстрами, которые вели между собой какой-то разговор. Я чувствовал, что между мной и талинами есть какая-то связь: их мощь и красота возбуждали во мне какое-то ещё неясное, неосознанное мною чувство восторга и восхищения. Много позднее я понял, что это были составные части того чувства, которое называется любовью. Да, я любил эти деревья и много позднее, когда я приезжал в Течу, эти талины манили меня к себе: я спешил посмотреть на них, а если не мог это сделать, то расспрашивал у других – живы ли они и что с ними.

Прошло много лет, и я был свидетелем гибели речки и моих талин: речка была отгорожена от села колючей проволокой, потому что вода в ней была отравлена отходами от добычи радия, огороды заброшены, талины срублены во время устройства изгороди. Я почувствовал, что часть моих детских радостей и увлечений загублена во имя новых государственных задач в том месте страны, в которое входила наша злополучная Теча.

ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 391. Л. 61–68 (рукопись), 69–71 (машинопись).

Находится только в «свердловской коллекции» воспоминаний автора. В «пермской коллекции» отсутствует.

Одинокая берёза

[1965 г. ]

Я не помню, когда её увидал впервые. Думаю, однако, что это случилось ещё в моём раннем детстве, когда нам, мальчишкам 3–4 лет, разрешалось ходить купаться в жаркие летние дни на свой берег речки. Течи. Тогда я начинал овладевать окружающим меня пространством со всеми, входящими в него предметами и явлениями. Тогда, очевидно, в одно из своих «путешествий» на речку я и увидал эту берёзку в ряде других предметов, которые были в поле моего зрения.

Шумной стайкой мы, мальчишки, примерно, одногодки, сбегали с горки через огороды к речке и с криками «чую не мне воду греть» бросались в «священные» воды Течи, побросав на берег свои рубашонки и штанишки, уже при спуске с горки на ходу снятые и зажатые под мышками.

Берёзка росла на крутом склоне горки, на половине между вершиной и подошвой её. К ней можно было только подползти, на что я не решался, примерно, до пяти лет. Помню, как я, наконец, набрался храбрости и вместе с другими мальчишками подползал к берёзке: я цеплялся руками за траву, росшую около неё, а ногами вгрызался в землю. Издали берёзка казалась мне более молодой, а когда я подполз к ней, то увидел что ствол её внизу уже был в трещинах, кора сухая и в разных местах ствола были следы топора или ножа, когда брали у ней берёзовку. Верхушка её, однако, была пышной: берёзка была кудрявой, как в песнях о ней поётся: «ах, ты, берёзка, ты моя, берёзка; «ах, ты, кудрявая, моя берёзка».

Много лет позже, когда я слушал романс «Острою секирой ранена берёза», панорама этой берёзки стояла перед моими глазами, и я прочувствованно подпевал:

«Ты не плачь, берёза,

бедная, не сетуй;

рана не смертельна –

вылечишься к лету.

Будешь красоваться,

листьями убрана.

Лишь больного сердца

не залечить раны».

Помню ещё, что когда я подполз к берёзке, то у меня появилось желание – по сучьям забраться на вершину берёзки (такова природа мальчишек), но я побоялся, что берёзка под моей тяжестью опрокинется и свалится со мной в огород. Мы было не понятно, чем эта берёзка прикреплена к