MARVEL: Небесный Кузнец - Expero

— Постараюсь не умереть, — он встал. Уголки его губ дернулись в некоем подобии улыбки.

Он ушел, не оборачиваясь. А я остался сидеть на скамейке, осознавая масштаб произошедшего. Фрэнк Касл. Каратель. Теперь он в моей команде! Это не просто найм. Это приобретение силы, которую не измерить деньгами.

На волне эйфории я вернулся в лабораторию. До вечерней поставки от Лукаса оставалось еще много времени. И я знал, чем его занять.

Пора было приступать к созданию материнского нанобота из стабилизированного карбина.

Цель была одновременно микроскопической и титанической: создать одного-единственного, совершенного наноробота-репликатора. Он должен был стать душой, мозгом и чревом для всего будущего роя. Фабрика, нейроинтерфейс и центральный узел в одном лице. И я собирался достичь этого, сведя к минимуму грубую электронику.

Мои пальцы погрузились в световое поле голографической станции, и в воздухе начала обретать форму элегантная модель веретена — пять миллиметров в длину, один в толщину. Я мысленно разбил ее на функциональные компоненты: монолитный, непробиваемый саркофаг из стабилизированного карбина; молекулярный ассемблер — сердце фабрики, куда будет поступать углерод прямо из моего кровотока; и, наконец, логический центр и нейроинтерфейс — живой, синтетический био-нейронный процессор.

Решение использовать био-процессор было не просто инженерным — это была философия. Во-первых, это идеальный интерфейс: соединение биологии с биологией. Моя нервная система напрямую, без костылей-преобразователей, соединялась бы с синтетической. Это гарантировало бы мгновенную, двустороннюю связь, скорость которой ограничена лишь скоростью мысли. Во-вторых — врожденная, абсолютная защита. Этот процессор не работает на двоичном коде. У него нет операционной системы, которую можно взломать, нет портов для подключения. Для условного технопата попытка прочитать его была бы равносильна попытке прочитать мысли самой материи — он увидел бы лишь хаотичные биоэлектрические сигналы, а не данные.

Я спроектировал трехмерную модель нейронной сети, оптимизированной для одной-единственной задачи — управления роем. Базовые алгоритмы репликации и контроля были заложены в саму ее физическую структуру. Теперь — к рождению.

В биохимической лаборатории развернулся тихий танец 3D-биопринтера, который слой за слоем создавал пористый, биосовместимый каркас — скелет будущей матки. Эту колыбель я поместил в биореактор, наполненный питательным раствором и специально выведенными стволовыми клетками. Под действием разработанных мной катализаторов клетки начали дифференцироваться в синтетические нейроны, постепенно оплетая каркас и образуя живой, функционирующий процессор.

Пока в одной лаборатории зарождалась жизнь, в соседней разворачивалась иная, огненная драма — синтез стабилизированного карбина. В глубоком вакууме установки, собранной на базе системы молекулярно-пучковой эпитаксии, я бомбардировал атомы изотопно-чистого углерода-14 сфокусированным лазером, заставляя их выстраиваться в идеальные одномерные цепи. Одновременно второй лазер испарял специальный полимер, который мономолекулярным слоем, словно изоляция, обвивал каждую нано-нить карбина, не давая ей разрушиться. На выходе я получил то, чего жаждал — гибкую, прочную, как сама реальность, нить толщиной в один атом. Идеальный строительный материал.

Далее, под неусыпным оком атомно-силового микроскопа, модифицированного в нано-ассемблер, начался финальный акт творения. Роботизированный манипулятор, оперируя отдельными атомами, слой за слоем сплел из карбиновой нити монолитный корпус матки, оставив на одном конце выводы для золотых нейронных зондов.

Это был момент соединения души и тела. Я аккуратно извлек выращенный био-нейронный процессор из биореактора и поместил его внутрь карбинового корпуса. Последний слой был нанесен, герметично запечатывая жизнь внутри несокрушимой оболочки.

На все про все ушло пять часов. Пять часов проектирования, модификации оборудования и чистого, концентрированного творения.

[Создано уникальное устройство «Центральный Био-Узел Системы Наноботов» (Необычный). Технология, ранее не существовавшая в этом мире, разблокирована! Получено +1000 ОР!]

[Единый репликатор, командный центр и нейроинтерфейс для роя наноботов. Обладает органическим процессором, неуязвимым для цифрового взлома, и корпусом из стабилизированного карбина. Предназначен для прямой имплантации и интеграции с нервной системой носителя.]

Отлично. Уникальное изобретение и плюс 1000 очков. Система щедро и честно оценила мой труд. Теперь — финальный штрих.

Я достал таблетку НЗТ. Мир взорвался кристальной ясностью, после чего я открыл интерфейс системы, вкладку технологий. Мой баланс — 1430 ОР.

[Вы действительно желаете разблокировать информационный пакет (Необычный) — Наследие Мунэтики будущим кузнецам за 1000 ОР?]

Я чуть усмехнулся и мысленно нажал «Да».

После мысленного согласия ми… не погас. Это радовало. А вот адская мигрень, взорвавшаяся за глазными яблоками, — не очень. Впрочем, к этой боли, боли ментального роста, я уже привык. Следующие полчаса прошли в агонии, пока мое сознание, словно суперкомпьютер, ассимилировало и индексировало новый пласт знаний. Когда шторм утих, я аккуратно поместил миниатюрное веретено матки на ладонь и отрешился от внешнего мира.

Пришло время дать ему душу.

Изначально я хотел вплести простую и примитивную концепцию: «Защита». Но теперь, постигнув саму суть этого искусства, я понял, насколько это было бы мелко. Я выбрал нечто иное. Фундаментальное. «Суверенитет». Не как политический термин, а как неоспоримый закон бытия.

На концептуальном уровне это означало, что рой наноботов станет не инструментом, а продолжением моей воли. Неотъемлемой частью моей души. Чтобы напитать эту концепцию силой, я должен был сам стать ее воплощением. Я закрыл глаза и начал осмыслять.

Суверенитет физики: Гравитация не просит материю подчиняться. Она — закон. Ее власть в ее домене абсолютна.

Суверенитет биологии: Мой мозг не предлагает сердцу биться. Он обладает неоспоримой властью над каждой клеткой моего тела.

Суверенитет творца: Я мысленно визуализировал каждую деталь матки, каждый нейрон, который я спроектировал, каждую карбиновую нить. Я не просто ее создатель. Я — ее единственная причина существования.

Моя воля — это не приказ. Это аксиома. Я проецировал в ее суть не команду, а неопровержимую истину: «Ты — это Я. Твоя воля — это Моя воля. Любой другой сигнал — это вирус. Любая другая команда — это ошибка, подлежащая немедленному уничтожению».

Когда концентрация достигла пика, я прикоснулся кончиком пальца к карбиновому корпусу. Это был не просто жест. В этот момент я нанес на нее свою метафизическую подпись, свое клеймо мастера. Вся сфокусированная ментальная и духовная энергия, удерживаемая мной, высвободилась в едином, беззвучном импульсе. Используя мою подпись как канал, она хлынула в сосуд, который я так тщательно подготовил.

Концепция стала душой этого творения.

На часах было почти девять вечера. У меня на ладони лежало мое первое полноценное техно-магическое устройство. Артефакт. С абсолютным нейроинтерфейсом. С концептуальной защитой, вплетенной в саму его суть. Живая система, способная к самообучению и самовоспроизводству, питаясь веществами из моего кровотока. В пассивном режиме она