Жизнь Пушкина, рассказанная им самим и его современниками - Коллектив авторов

Стихов в образец красоты, из сей повести, приводить нельзя: ибо мы перепечатывать целых сочинений, без позволения сочинителей, не в праве. ‹…›

– Бабочка, 1829, № 6.

II

‹…›

Меж тем печально под окном

Индейки с криком выступали

Вослед за мокрым петухом;

Три утки полоскались в луже.

Шла баба через грязный двор

Белье повесить на забор…

‹…› Здесь изображена природа во всей наготе своей – à l’antique! Жаль только, что сия мастерская картина не совсем дописана. Неужели в широкой раме черного барского двора не уместились бы две-три хавроньи, кои, разметавшись по-султански на пышных диванах топучей грязи, в блаженном самодовольствии и совершенно епикурейской беззаботности о всем окружающем их, могли бы даже сообщить нечто занимательное изображенному зрелищу?.. Почему поэт, представляя бабу, идущую развешивать белье, через грязный двор, уклонился несколько от верности, позабыв изобразить, как она, со всем деревенским жеманством, приподнимала выстроченный подол своей пестрой понявы ‹…›[209]

‹…› И у меня по сю пору мерещится в глазах етот бедный Нулин, облизнувшийся как лысый бес, и отдается в ушах ета звонкая пощечина, разбудившая даже косматого шпица и верную Парашу.

Чудаки покачивают головою и говорят сквозь зубы: «все ето так! все ето правда! все ето верный снимок с натуры!.. Да с какой натуры?.. Вот тут-то и закавычка!.. Мало ли в натуре есть вещей, которыя совсем нейдут для показу?.. Дай себе волю… пожалуй, залетишь и – Бог весть! – куда! – от спальни недалеко до девичьей; от девичьей – до передней; от передней – до сеней; от сеней – дальше и дальше!.. Мало ли есть мест и предметов, еще более вдохновительных, могущих представить новое неразработанное и неистощимое поле для трудолюбивых деятелей!.. Немудрено дождаться, что нас поведут и туда со временем! – Что ж касается до повесничеств и беспутств, то им несть числа!.. Выставлять их на показ, значит оскорблять человеческую природу, которая не может никогда выносить равнодушно собственного уничижения. Почему и желательно было бы, чтоб они не выходили никогда из того мрака, в коем обыкновенно и совершаются!» – C’est bon, Messieurs les Camtschadales! C’est bon! – Правду сказать, нельзя не признаться, что ваши опасения имеют вид справедливости. Сцена, происшедшая между графом и Натальей Павловной, без сомнения, очень смешна. Можно легко поверить, что ей от всего сердца[210]

Смеялся Лидин, их сосед,

Помещик двадцати трех лет.

Я и сам, хоть не помещик, но завалившись недавно еще за двадцать три года, не могу не разделить его смеха, хотя и не имею на то особых причин, какие, вероятно, имел он. Но каково покажется ето моему почтенному дядюшке, которому стукнуло уже пятьдесят, или моей двоюродной сестре, которой невступно еще шестнадцать; если сия последняя (чего Боже упаси!), соблазненная демоном девического любопытства, вытащит потихоньку из незапирающегося моего бюро ето сокровище?.. Греха не оберешься!.. С другой стороны однако должно согласиться, что певец Нулина не совсем еще отрешился от уз приличия и умеет иногда полагать границы своевольному своему гению Так напр., при подробном описании ночных утварей, которыми аккуратный Monsieur Picard снабдил отходящего ко сну графа:[211]

Monsieur Picard ему приносит

Графин, серебряный стакан,

Сигару, бронзовый светильник,

Щипцы с пружиною, будильник…

Кто не чувствует, что последнее слово есть вставка, заменившая другое равное созвучное, но более идущее к делу, слово, принесенное поетом с истинно героическим самоотвержением в жертву тиранскому приличию?… То же самое чувство благородной снисходительности к людским предрассудкам выражается в полумимическом ответе графа на вопрос Натальи Павловны:

«Как тальи носят?» – Очень низко,

Почти до… вот до етих пор.

Какая любезная скромность!.. Поет заставил героя своего не сказать, а показать то, для выражения чего язык наш не имеет книжного слова. Grand merci!..[212]

О стихотворении Графа Нулина и говорить нечего. Оно по всем отношениям прекрасно. Стихи гладкие, плавные, легкие, как бы сами собою сливаются с языка у Поета. Ето – nugae canorae! Увлекаясь их пленительною гармониею, невольно иногда негодуешь и спрашиваешь: «Зачем ети прекрасные стихи имеют смысл? Зачем они действуют не на один только слух наш?» Истинно завидна участь Графа Нулина! За проглоченную им пощечину Его Сиятельство купил счастие быть воспетым в прелестных стихах, которыми не погнушались бы знаменитейшие герои.[213]

Кончим рассмотрение наше общим замечанием об обеих повестях, нас занимавших. Ето суть прыщики на лице вдовствующей нашей литературы. ‹…›

– Вестник Европы, 1829, № 3.

III

Кстати о Хавроньях: вспомним как в басне Крылова отвечает Хавронья пастуху, на вопрос, что она видела в богатом и пышном барском доме:

Хавронья хрюкает: ну, право, порют вздор;

Я не приметила богатства никакого:

Все только лишь навоз да сор;

А, кажется, уж не жалея рыла,

Я там изрыла

Весь задний двор.

Вспомним также и прекрасный стих, которым баснописец наш начинает меткое применение своей басни.

«Не дай Бог никого сравненьем мне обидеть!» и пр.

– Сын отечества, 1829, ч. 124, № 12.

61

КРИТИЧЕСКИЕ ОТЗЫВЫ О «ЕВГЕНИИ ОНЕГИНЕ»

‹…› Припомните ли вы то место в 3-й главе, когда Онегин, ехав с Ленским к Лариным, вздумал подшучивать над этою же Ольгою, которая в двух выше приведенных примерах изображена такими прелестными стихами. По словам Онегина,

Кругла, красна лицом она,

Как эта глупая луна

На этом глупом небосклоне.

Что бы сказали критики, если бы два последние стиха встретили они в сочинении поэта, менее известного, нежели А. Пушкин?.. А у сего последнего и эти стихи идут за образцовые, и нам случалось слышать, что их твердят также с энтузиазмом и даже находят в них блестящую черту великого гения!! Не ясно ли, что у нас большая половина ценителей дарования походит на попугаев, которые сами не знают, что лепечут?

Как эта глупая луна

На этом глупом небосклоне…

Человек, в лихорадочном бреду находящийся, едва ли скажет что нелепее. Мы уже ничего не говорим о глупой луне: ей и действительно не мудрено поглупеть от разных нелепостей, обращаемых к ней нашими стихотворцами. Но глупый небосклон!!! Едва смеешь верить глазам своим, что видишь это в печатной книге, и притом в сочинении хорошего писателя!.. Стараясь сколь возможно более оправдывать в своих мыслях Пушкина, мы должны полагать, что под словом небосклон он, вероятно, разумеет что-нибудь другое, а не то, что мы все понимаем под сим выражением. Невзирая на все наше уважение к его дарованию, мы не можем дать сим двум стихам другого приличного эпитета, кроме того, который два раза употреблен в них.

– Северная звезда, 1829.

61а

КРИТИЧЕСКИЕ ОТЗЫВЫ О «ПОЛТАВЕ»

I

С появлением в свет сей поэмы Пушкин становится на степень столь высокую, что мы не смеем в кратком известии изрекать приговора новому его произведению. Доселе русские библиографы, и в числе их мы сами, следовали в отношении к Пушкину словам Вольтера, сказавшего о Расине, что под каждою его страницею должно подписывать: прекрасно! превосходно! Впрочем, это естественный ход вещей: всякое необыкновенное явление сначала поражает, а после уже дает время подумать об отчете самому себе. Но удерживаясь на сей раз от решительного суждения о Полтаве, мы скажем однако ж, что видим в ней, при всех других достоинствах, новое: народность. В Полтаве, с начала до конца, везде русская душа, русский ум, чего, кажется, не было в такой полноте ни в одной из поэм Пушкина. ‹…›

Это голос