Разум против религии - Николай Романович Аксёнов

и кончая фольклором. На протяжении всей передачи не было ни одного существенного спада внимания слушателей. Интерес проявился в многочисленных репликах, а также оживленном обсуждении по окончании передачи. Большой интерес вызвал кадр «Херувимский пепел» — инсценированный отрывок из книги А. Б. Черткова «От бога к людям». Одна из присутствующих пожилых женщин, колеблющаяся между атеизмом и религией, рассказала о том, как ее мужа, страдавшего эпилепсией, родственники «лечили» с помощью «херувимского пепла». Ее рассказ, в свою очередь, вызвал нужный нам обмен мнениями: о действии внушения и самовнушения.

Полученный эффект в целом хорошо совпал с запрограммированным. При этом обнаружено, что вопреки мнению о самоизоляции верующих от любых антирелигиозных влияний интерес их к атеистическим передачам довольно высок, даже выше, чем у людей, безразличных к религии, и атеистов. Но он возникает лишь при правильном соотношении между собой специфики средств воздействия со спецификой адресата. Нарушение этого принципа ведет к снижению эффективности, невосприимчивости адресата. Если, например, речь по радио академична, суха, хотя и логически точна и научна по содержанию, верующие не воспринимают ее. Диалог, эмоционально насыщенная беседа, а особенно кадры, в которых воссоздается «звуковая картина» какого-то явления, приковывают внимание и порождают эмоциональный, а через него и рациональный отклик.

Эффективность зависит также от учета особенностей обыденного сознания. Например, внимание слушателей обостряется, когда дается конкретный материал, насыщенный фактами. Большой интерес вызывают выступления самих верующих, чтение их писем, беседы с ними корреспондентов, особенно если эти материалы перекликаются с личным опытом слушателей. Устойчивость внимания обеспечивается сменой кадров, различных как по содержанию, так и по форме. Поэтому журнальная форма передачи оказывается наиболее приемлемой в атеистическом радиовещании.

В. И. Ленин писал, что пропагандист или агитатор «должен говорить так, чтобы его понимали; он должен исходить из того, что́ хорошо известно слушателям»[2]. И в атеистическом воздействии очень важно найти точки соприкосновения религии и атеизма. Такими точками соприкосновения передаваемой информации с системой ценностей верующих, в первую очередь, являются проблемы строительства коммунизма, вся совокупность безрелигиозной информации, которой верующие в наши дни никак не могут избежать. А собственно антирелигиозное воздействие набирает силу при введении в систему информации привычных для верующих образов и понятий из области религии, но истолкованных с атеистических позиций. В виду того, что это положение имеет кардинальное значение не только для радиовещания, но и для других форм атеистической работы, позволим себе привести пример — воспроизведем один из кадров радиожурнала «Колокол», прозвучавшего в октябре 1974 года.

В редакцию написал некто Морозов. Его интересовал смысл слов «бес», «черт», «нечистая сила», «шайтан», «дьявол» и т. п. Возможно, сам автор письма далек от религии и задал этот вопрос в чисто познавательных целях. Но дело не в этом. Важно было то, что все интересующие радиослушателя понятия хорошо известны верующим. Предстояло растолковать их с атеистических позиций. Вот как это было сделано.

«Диктор:

— Начнем с того, что подведем все эти слова под общий знаменатель: узнаем, из каких языков они заимствованы и что означали первоначально.

«Диаболос» — у древних греков «злой дух», противостоящий добрым богам. У них же и в том же смысле более двух тысяч лет назад получило распространение заимствованное у древних евреев слово «сатанас». Таковы истоки слов «дьявол» и «сатана». «Шайтан», или «иблис», — наименования «злых духов» в исламе. Слова эти пришли из арабского языка. Слова «черт», «нечистая сила», «лукавый», «нечистый» славянского происхождения. Все они имеют один и тот же смысл и отличаются лишь происхождением из разных языков.

Выходит, разные народы либо независимо друг от друга создавали учения о нечистой силе, дьяволах, чертях, шайтанах, либо заимствовали эти учения друг от друга. Очевидно, имели место оба пути. На ранних стадиях развития человечества все его первобытные общины непрестанно сталкивались с непреоборимой природой, которая чаще всего представала перед ними как могучая и грозная сила, полная неожиданных опасностей. Но мышление древних людей было еще не настолько развито, чтобы понять природу как таковую. Наши предки, как и наши дети, уподобляли природу себе, они населяли ее воображаемыми духами, чаще всего злыми и мстительными — это и были пра-пра-пра-дедушки чертей и шайтанов. Древние люди не спрашивали: «Что происходит?», а как наши дети: «Кто это сделал?». Не случайно в нашем языке живут еще слова «лихорадит», «знобит» и им подобные. В них звучит вопрос: «Кто?» Кто человека довел до дрожи и чувства озноба — смены жара и холода? И подразумевается ответ: «Нечистая сила», то злобное «оно», которое и называть страшно — вдруг, услышав свое имя, это «оно» накинется и на других людей.

Мужание современного человека занимает полтора-два десятка лет, детство кончается еще скорее. Мужание человечества шло тысячелетиями. Но этот долгий путь вел не по гладкой дорожке от незнания к знанию. Многие ошибки человечества, порожденные десятки тысяч лет назад в самые первобытные времена, разрастались, наливались вымышленным содержанием, меняли свои очертания.

Начиная с возникновения самых древних государств, неясные представления о «нечистых силах» превращались в хорошо прорисованные картины мира, в которых добро и зло представали как сонмы добрых и злых богов и духов, демонов и чертей. В этих системах отражалось уже не столько бессилие людей перед природой, сколько их бессилие против зла угнетения трудящихся горсткой богачей.

Кто знаком с церковными поучениями об аде и историей, легко заметит, что в самых жутких картинах адских мук нет ничего такого, что не практиковалось бы на земле: разве не сжигали на кострах вольнодумцев, не раздирали заживо их в камерах пыток, не разрубали на плахе на глазах толпы поучения ради?

Чем выше возносились цари, короли, императоры над своими народами, тем выше в небо поднимали они своих богов, а потом главного бога, личного своего покровителя, тем больше уделяли внимания учению о «князе тьмы» — сатане, дьяволе. По этому учению оказывалось, что от бога все добро, а от сатаны все зло в мире. Но, развивая эти учения, сами того не желая, сильные мира и их прислужники в рясах оказывались в тисках противоречий, сфабрикованных ими же самими.

Если бог — творец мира, если бог всемогущ и всеблаг, то откуда взялась «нечистая сила»? А без вмешательства «нечистой силы» объяснить зло в жизни отдельного человека и в истории человеческого общества они не могут. Сотни лет ищут многоопытные крючкотворы от богословия ответы на вопросы: как появился дьявол? Подвластен ли он богу? Равен ли богу по могуществу? Найти ответ нельзя, потому что сами вопросы уводят от понимания природы добра и зла в человеческом обществе. А природа их — земная. Понять добро