Элвис и я / Elvis and Me. История любви Присциллы Пресли и короля рок-н-ролла - Присцилла Пресли

Когда я положила трубку, только что подъехавшие Мишель с мамой крепко обняли меня, и мы все разрыдались, прижимаясь друг к другу. Через пару минут телефон снова зазвонил. На секунду я понадеялась на чудо: мне звонят сказать, что нет, Элвис жив, все хорошо, это всего лишь страшный сон.

Но никаких чудес не происходило.

– Мама, мамочка, – говорила Лиза. – С папочкой что-то не так.

– Я знаю, милая, – прошептала я. – Я скоро приеду. Я уже жду самолет.

– Мама, все плачут.

Я чувствовала себя беспомощной. Что я могла ей сказать? У меня не находилось слов, чтобы успокоить себя саму. Мне было страшно, что она могла что-то услышать. Она еще не знала, что он умер. Я только и могла что повторять: «Я скоро приеду. Побудь у бабушки в комнате, подальше от всех». Я слышала, как на заднем плане стонет от боли и скорби несчастный Вернон: «Мой сын мертв. Господи, я потерял сына!»

К счастью, детская невинность – сама по себе защита. Смерть еще не была для Лизы чем-то реальным. Она сказала, что пойдет на улицу играть с подругой Лорой.

Я положила трубку и стала ходить по дому словно в тумане, ничего не чувствуя от шока. Новость тут же разлетелась по СМИ. Все мои телефоны звонили не переставая, друзья пытались справиться с потрясением, родные хотели услышать хоть какое-то объяснение, пресса требовала заявлений и комментариев. Я заперлась в спальне, предупредив всех, что не буду ни с кем говорить, что мне нужно побыть одной.

На самом деле мне хотелось умереть. Любовь – обманчивая штука. Пусть мы и были в разводе, Элвис был неотъемлемой частью моей жизни. За последние годы мы смогли подружиться, признать ошибки прошлого, научились просто смеяться над старыми неудачами и провалами. Я не могла смириться с тем, что больше никогда его не увижу. Он всегда меня поддерживал. Я полагалась на него, он полагался на меня. Мы были связаны. После развода мы стали намного ближе, терпеливее друг к другу, стали лучше друг друга понимать, чем когда были вместе. Мы даже говорили, что, может, однажды… но тут его не стало.

Я помню наш последний разговор по телефону, всего за пару дней до этого. У него было хорошее настроение, он говорил о предстоящем двенадцатидневном турне. Он даже посмеялся, когда рассказывал, что Полковник, как всегда, обклеил плакатами первый город, куда им предстояло приехать, и что его пластинки играли повсюду в преддверии концерта.

– Старый добрый Полковник, – сказал Элвис. – Мы такой путь прошли, а он все продвигает это старье. Настоящее чудо, что кто-то еще это покупает.

Мне нравилось слушать смех Элвиса, но смеялся он все меньше и меньше. За несколько дней до нашего последнего разговора я слышала, что он был в плохом настроении и подумывал расстаться со своей девушкой, Джинджер Олден. Я достаточно хорошо его знала, чтобы понимать – это тяжелый для него шаг. Если бы я только знала, что это будет наш последний разговор, я бы сказала ему намного больше – все, что я хотела сказать, но никогда не решалась, что я столько лет держала в себе, потому что не находила подходящего момента, чтобы высказаться.

Он был частью моей жизни восемнадцать лет. Когда мы познакомились, мне только-только исполнилось четырнадцать. Первые полгода с ним были полны нежности и тепла. Любовь ослепила меня, я не видела его пороков, его слабостей. Он стал страстью всей моей жизни.

Он научил меня всему: как одеваться, как ходить, как краситься и укладывать волосы, как себя вести, как отвечать на любовь – чтобы он ее чувствовал. В течение следующих лет он стал для меня отцом, мужем, практически богом. Теперь, когда его не стало, я чувствовала себя напуганной и одинокой, как никогда раньше.

Часы перед прибытием частного самолета Элвиса, «Лизы Мари», тянулись долго. За закрытыми дверьми я сидела и ждала, вспоминая нашу совместную жизнь – радость, боль, грусть, победы – все с того момента, как я впервые услышала его имя.

2

Я в тринадцать лет

Был 1956 год. Я жила с семьей на базе военно-воздушных сил США Бергстром в Остине, штат Техас, где служил мой отец, Джозеф Пол Болье, тогда – капитан. Однажды вечером он пришел домой и вручил мне альбом на пластинке.

– Не знаю, что это за Элвис, – сказал он. – Но, похоже, что-то в нем есть. Пришлось в очереди постоять, там была половина нашей базы. Его сейчас все слушают.

Я вставила пластинку в магнитофон и тут же услышала веселую мелодию Blue Suede Shoes. Альбом назывался «Элвис Пресли». Его первый альбом.

Мне, как и остальным подросткам в Америке, нравился Элвис, хотя не так безумно, как многим моим подругам, ученицам средней школы Дэл-Вэлли. У них были футболки с Элвисом, шляпы с Элвисом, носочки с Элвисом, даже помада разных цветов, названных в честь его песен – Hound Dog Orange, Heartbreak Pink. Элвис был повсюду – на открытках, которые прилагались к жвачкам, и шортах-бермудах, на личных дневниках и кошельках и картинках, которые светятся в темноте. Мальчики в школе пытались ему подражать, зачесывая волосы назад с помощью лака, отращивали бакенбарды, поднимали воротнички рубашек.

Одна девочка была настолько от него без ума, что создала целый фан-клуб. Мне она разрешила присоединиться за двадцать пять центов – столько стоила книга, которую она заказала мне по почте. Когда я получила эту книгу, я была поражена – там было фото Элвиса, где он подписывал обнаженную грудь двух девушек; в то время такое было неслыханно.

Потом я увидела его по телевизору, в передаче братьев Джимми и Томми Дорси, «Стейдж Шоу». Он был таким сексуальным и красивым, с глубокими, задумчивыми глазами, пухлыми губами, кривоватой улыбкой. Он с важным видом подошел к микрофону, широко расставил ноги, откинул голову назад и заиграл на гитаре. Он запел с такой уверенностью и задвигался с такой необузданной сексуальностью. Может, мне того и не хотелось, но он меня привлекал.

Аудитория постарше была не в восторге. Вскоре его выступления стали называться непристойными. Моя мать неустанно повторяла, что он плохо влияет на юных девушек. «Он возбуждает в них то, что возбуждаться не должно. Если когда-нибудь будет марш матерей против Элвиса Пресли, я его возглавлю».

Но я слышала, что, несмотря на его вызывающее поведение на сцене и образ крутого парня, Элвис был родом с Юга, из