Фантазеры - Владимир Юрьевич Белов

12

Юрка стоял около подъезда и смотрел, как Галка из соседней квартиры уговаривала козу Ольку идти домой. Олька слушала внимательно, выставив прямые рога, и мерно дышала, приподымая и опуская широкие бока, прикрытые черной свалявшейся за зиму шерстью. Галка говорила, протягивала руку и делала шаг вперед. Олька слушала, поводила ноздрями и делала шаг назад. Она признавала Галку хозяйкой, но не хотела обратно в подъезд, в глухую каморку под лестницей, где провела всю зиму.

В Москве под лестницей была лифтерская, там за зелеными занавесками жила тетя Клава.

Вместо пологого клинистого склона, не ограниченного ничем, начисто обритого строительством и утыканного внизу двухэтажными домами, а вверху бараками, вместо этого склона, уходящего к небу до самого Ильменского заповедника, в Москве был асфальтированный квадрат двора, уходивший в узкий проем ворот. За ним начиналась залитая солнцем улица Воровского.

Юрка так задумался, что не заметил, как подошел капитан Рутковский. Коза посмотрела на капитана задумчиво и дала взять себя за высокий рог. Галка вцепилась в другой, и они втроем пошли к подъезду — капитан, коза и Галка.

— Обещал, а не заходишь, — сказал капитан.

— Я зайду, товарищ капитан, — пробормотал Юрка и благодарно взглянул на капитана.

— Нет, — сказал капитан, — ты вышел из доверия. Пойдем сразу чай пить. С сахаром, — пообещал капитан. — И Галка скоро придет. Хорошо?

— Хорошо, — ответила Галка откуда-то из глубины сарайчика.

Чай в самом деле был с сахаром. Оказывается, у капитана есть жена Лена, совсем не похожая на жену. Она похожа на десятиклассницу и на Лену из пионерского лагеря.

И совсем свободно, как до войны, Юрка сказал:

— Я давно хотел прийти, но не знал, сколько полагается обживаться. Вы сказали: обживешься и приходи.

— А сколько ты обживался? — спросила Лена.

— Я сразу обжился, — признался Юра.

— Сразу бы и приходил, — сказал капитан. — И называй меня просто дядей Колей. Согласен?

— Согласен, — без энтузиазма подтвердил Юрий. «Почему люди не понимают, как важно, что человек капитан?»

Юрка даже Пушкина жалел: дослужился всего до камер-юнкера. Что ему стоило стать полковником, еще лучше генералом.

А капитан Рутковский — дядя Коля пододвигал Юре поближе сахарницу. Юрка крепился и сахар не брал. Чай и так был по-довоенному сладкий.

Юрка допил чай, сказал «спасибо» и подумал: капитан похож на Почеткова и Лена — на Лену. А дядя Коля спросил:

— А в школе у тебя дела идут как?

Юрка помолчал и ответил честно:

— В школе плохо. — И неожиданно для себя добавил: — По математике совсем плохо. Я задачи с бассейнами не понимаю.

— Тащи задачник, попробуем разобраться. Согласен?

— Вы устали, наверно, — сказал Юра.

— Неси задачник. Тебе уроки, а мне отдых.

Три часа втроем сидели над задачником. Дядя Коля рассуждал вслух, и, когда он замолкал, Юрка помогал ему. А если Юрка не мог, помогала Лена. Так они втроем и решали задачи. Потом Юрка сказал «спасибо» и пошел домой. Лена почему-то тоже сказала «спасибо». А дядя Коля добавил:

— Завтра приходи обязательно.

И Юрка приходил. Через две недели Юрка единственный в классе решил все домашние задачи. И раньше, бывало, кто-нибудь из столпов арифметики решал то, что остальным недоступно. У них списывали. Но у Юрки никто не спросил, никто не списал — Юрка не был столпом, Юрка был отстающим.

— Так неужели никто не мог справиться с двести семьдесят шестой задачей? — огорчилась Ирина Петровна.

Класс молчал. Юрка приподнял руку и сразу опустил, он не хотел высовываться. Но Ирина Петровна заметила и сказала устало и безнадежно:

— Может быть, ты решил, Доватор?

— Решил, — согласился Юрка.

— Иди к доске, — предложила Ирина Петровна. Юра вышел и объяснил задачу. Класс смотрел настороженно и удивленно. Ирина Петровна спросила:

— Тебе кто-нибудь помогал, Доватор?

— Помогал, — ответил Юрий. И повторил чуть вызывающе: — Конечно, помогал.

Дни становились все длиннее. Солнце по утрам провожало Юрку от дома до школы. Прилетел из долгой командировки директор завода, и они с мамой «взяли прогулы ремесленников на свои шеи». У папы кулачковые валики стали закаливаться как надо.

— Сверху тонкий слой становится очень твердым, а внутри мягко, — пояснял отец. — Сочетание твердости и мягкости делает их очень прочными, вот так же построена кость человека.

Папа утверждал, что и человек должен быть сверху жестким, а внутри мягким. Юрка согласился с папой и решил быть прочным.

Он смастерил потайной карман к штанам, сшитым из старого одеяла, и достал из тайника пистолет-зажигалку, подаренный Почетковым. Пистолет напоминал о Почеткове, о Лене, о времени, когда на свете не существовало ни войны, ни Мази. Пистолет говорил: надо быть достойным Почеткова.

Надвигались экзамены. Юра их не боялся. Он не знал, что на педсовете обсуждался вопрос, стоит ли Доватора допускать к экзаменам. Математичка сказала:

— Давайте попробуем…

13

Солнце, прорвавшись сквозь узкие переплеты окна, легло на белый билет, скользнуло зайчиком по доске и как бы сказало: «Не трусь!»

Билет оказался настолько простым, что стало даже обидно. Юрка отвечал легко, мел бойко стучал по доске. Ирина Петровна смотрела на Юрия так, словно видела его впервые. Завуч постучал по столу длинными гибкими пальцами, на продолговатом лице блеснули стекла очков. Он снял их, протер белоснежным платком и сказал:

— Ирина Петровна, попробуем несколько расширить билет?

Ирина Петровна кивнула головой. Юрий выпрямился, он почувствовал: теперь начинается главное.

— Так, интересно, — задумчиво произнес завуч. — А попробуйте такую задачу.

Юрий решил. Это напоминало штандер об стенку. Мяч летит в стену и, если поймаешь, можно кидать самому.

Вопрос — ответ. Вопрос — ответ. Юрий слегка вспотел.

— Отлично, Доватор. Отлично, Доватор, — задумчиво произнес завуч. — Теперь последний вопрос: почему же ты весь год перебивался с двойки на тройку?

Юрий молчал.

— А мы собирались тебя сразу на второй год…

Юрий молчал.

— «Пять», Доватор. — И, повернувшись к Ирине Петровне, добавил: — Чтобы не быть бюрократами, выведем ему годовую четверку. Недооцениваем мы наших ребят.

Юрка, споткнувшись, вывалился в коридор. В коридоре горела тусклая лампочка на потолке. Одноклассники торопливо листают учебники.

Жора склонился над толстым гроссбухом. Он старательно записывал туда все задачи. Теперь еще раз просматривает их. На мгновение приподнял голову, спросил:

— На осень?

Доватор выхватил пистолет:

— Руки вверх!

Жора помедлил. Доватор нажал курок, вспыхнуло пламя. Жора вскинул руки и начал медленно оседать. Гроссбух грохнулся на пол, и по коридору прокатился смех. Юрка погасил зажигалку.

— Извини, я сдуру, Жора, посмотри, какая зажигалка.

— Отличная штука. — Жора пощелкал курком и как-то сбоку посмотрел на Юрку.

Зажигалка пошла по рукам, все на минуту забыли об экзамене. Хлопнула дверь класса, к широкощекая Пролыгина, хохотушка