Непрофессиональная Россия: книга о профессиональных непрофессионалах - Руслан Александрович Линьков

Другой европейский пример — рост популярности, в связи с кризисными явлениями в системе государственного образования, церковных учебных заведений во многих европейских странах[33].

Как пишет историк Александр Полунов, «количественные показатели, характеризующие социальную работу РПЦ, являются значительными именно в абсолютном выражении. В плане относительном, при сопоставлении с численностью населения России и масштабом стоящих перед страной проблем, эти показатели говорят не столько о достижениях, сколько о недостатках…»[34].

Эти проблемы подробно рассматривает и Н. Митрохин в своей знаменитой книге «Русская православная церковь: современное состояние и актуальные проблемы» (М., 2004).

Так, он говорит о том, что недостаточное внимание, уделяемое социальной работе, делает РПЦ уязвимой к конкуренции со стороны иноверцев. Особенно заметно это в медицинских учреждениях и в местах заключения. По словам Н. Митрохина, «деятельность РПЦ в местах заключения зачастую ограничивается возведением силами заключенных храмов или часовен, в то время как иные конфессии (прежде всего, протестанты) ведут активную благотворительную работу и пропаганду своей веры. Соперничество со стороны иноверцев побуждает представителей церковных структур (прежде всего, епархиального уровня) обращаться за помощью к государственным властям. И если в центре подобное случается нечасто (велика опасность негативной реакции со стороны мирового сообщества), то на местах такие явления происходят достаточно регулярно, о чем свидетельствуют многочисленные сообщения в средствах массовой информации»[35].

Факты вытеснения неправославных религиозных организаций из медицинских учреждений были отмечены на круглом столе «Право на социальное служение», организованном Ассоциацией социальных инициатив и «Радио России» в декабре 2002 г.[36] Так, в Чебоксарах суд едва не ликвидировал небольшую общину пятидесятников, молившуюся за исцеление больных: Управление юстиции обратило внимание на то, что община не имеет лицензии на медицинскую работу. В результате религиозные организации нередко лишаются возможности вести социальную деятельность. Достаточно часто они получают необоснованные отказы в аренде помещений, у многих возникают трудности с регистрацией.

Не случайно все ссылки иерархов РПЦ на церковную благотворительность указывают главным образом на одни и те же объекты.

В частности, доктор медицинских наук иеромонах Анатолий (Берестов) возглавляет Центр имени Святого Иоанна Кронштадтского, специализирующийся на антинаркотической деятельности.

При Свято-Алексиевской больнице функционирует Консультативно-диагностический центр, в который ежегодно обращается за медицинской помощью более 37000 человек. В провинции социальное служение или незначительно, или вообще отсутствует.

В то же время иерархи РПЦ предпочитают такое развитие церковной благотворительности, при котором ее ведут светские организации, а представители РПЦ практически лишь «духовно окормляют» нуждающихся в помощи.

Об этом говорит и прямо отвечающий за социальное служение РПЦ председатель Синодального Отдела по церковной благотворительности и социальному служению митрополит Воронежский и Борисоглебский Сергий в своем докладе:

Очевидно, что процесс становления социального служения Церкви — явление длительного характера. Чтобы сделать его эффективным, необходимо решить целый комплекс вопросов и, прежде всего, вопрос о преодолении разобщенности государственных и общественных организаций, занятых социальным служением. Координация деятельности, налаживание сотрудничества, особенно в регионах, между государственными, религиозными, светскими общественными организациями, наряду с финансовой помощью и созданием правовой базы благотворительности, — являются важнейшими условиями возрождения милосердного служения в России[37].

В идеях упорного фундаменталиста митрополита Воронежского и Борисоглебского Сергия просматривается давняя идея РПЦ, которая не желает, а фактически и не может — по стилю и профессиональному уровню своей деятельности — брать на себя тяжкую повседневную работу по социальной помощи. Она хочет предоставить ее государственным структурам и негосударственным организациям. Свою роль она видит в том, чтобы «духовно окормлять» объекты помощи и одновременно участвовать в получении духовного и материального вознаграждения за чужую деятельность.

Я не предлагаю РПЦ брать пример с католиков или протестантов. Образцы для подражания можно найти и в России — как сегодня, так и в истории. Но число посвятивших себя социальному служению священнослужителей РПЦ ничтожно как в процентном отношении, так и по сравнению с потребностями россиян.

Главное для РПЦ сегодня — необходимость для ее священнослужителей повернуться лицом к рядовому верующему, что прямо прописано в Библии.

Вместо этого сегодня РПЦ ставит себе неразрешимые, нереальные и, главное, ненужные или несвоевременные задачи.

Во-первых, все время поднимается вопрос борьбы с тлетворным влиянием западной культуры.

Но это влияние давно кончилось — практически так и не начавшись толком. Как образцы для подражания россияне сегодня выбирают национальные кровавые сериалы, российские детективы, убогую и во многом противозаконную отечественную рекламу.

Приведу мнение священнослужителя.

Настоящий церковный взгляд на вещи учитывает прежде всего нравственное состояние народа (ложный патриотизм, кстати, склонен о нравственности забывать). Каково же оно? Достаточно указать хотя бы на необыкновенное распространение супружеских измен и потребительское отношение друг к другу в семьях; в общественной жизни — крайний эгоизм, ложь, безответственность, взяточничество, холопство и отсутствие солидарности между людьми. Невостребованность культурных ценностей, традиционное пренебрежение к человеческой личности, какая-то нечувствительность к грязи — как в прямом, так и в переносном смысле этого слова — все это общие места, всем видимые. Не говоря уже об абортах, разгуле преступности, криминализации общества сверху донизу… Главное здесь даже не сами эти печальные вещи, а то, что все это становится нормой нашей жизни, тем, что люди воспринимают не как уродливую аномалию, с которой нужно что-то делать, а именно как данность, как вполне приемлемое явление. «Запад растлил нас», — кричат ура-патриоты. Церковная точка зрения совершенно иная. Не с Запада, а «из сердца человеческого исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния» …В XX веке русский народ отрекся от веры и уничтожил свою лучшую часть; и сейчас, судя по всему, совершенно не собирается возвращаться к Богу. Возвращаться к Богу — это вовсе не значит заменить коммунистические демонстрации крестными ходами и освящать офисы или воинское оружие, а значит делать жизнь, личную и общественную, более нравственной. Этого совершенно не происходит. Пастырей Церкви мы видим на официальных мероприятиях, а перелома продолжающегося нравственного неблагополучия нации, увы, нет. И вполне можно усмотреть руку Божию в том, что вместе с нравственным происходит и количественное вырождение русского народа — по миллиону человек в год… Сейчас и власть, и общество с тревогой заговорили об этом; но нужно отдавать себе отчет в том, что проблема здесь не столько демографическая, сколько религиозная. Тут бы всем патриотам вспомнить слова В. Соловьева, что истинный патриотизм невозможен без самоотречения, которое, наряду с созидательной деятельностью, подразумевает покаяние, то есть осознание того, что мешает подлинному благу общества. Оно должно выражаться не в декларациях о «вере отцов», а в осознании ошибок перед Христом и, главное, исправлении их. Но нет, мы,