Генерал Пядусов - Юрий Борисович Рипенко

что Финляндия не собиралась остаться в стороне от войны Германии с СССР. Германское командование с самого начала разработки планов нападения на СССР принимало в расчёт использование финляндской территории как базы для агрессии и добровольное участие Финляндии в намечаемой войне, и были согласованы все детали совместных боевых действий немецких и финских войск задолго до начала агрессии Германии против Советского Союза.

Визит начальника генерального штаба финской армии Э. Нейнрикса в январе 1941 года в Берлин, его переговоры там стали началом целой их серии относительно непосредственного участия Финляндии в войне против СССР на стороне Третьего рейха: визит полковника Бушенхагена в Финляндию (конец февраля – начало марта); совещание германских и финских офицеров в Зальцбурге и Берлине 25 и 26 мая; второй визит полковника Бушенхагена в Хельсинки в начале июня 1941 года и др. «Политическое и военное руководство Финляндии, – пишет В. Эрфурт, – оказалось осведомлённым… относительно вероятности войны между Германией и Россией… Нет ничего удивительного, что в случае войны можно было ожидать дружественного отношения Финляндии к Германии»[92].

К лету 1941 года все основные военные согласования в ходе прошедших переговоров были закончены. Наступил период перехода к конкретным практическим делам подготовки войск Финляндии к совместной войне с нацистской Германией против СССР. На границе с Финляндией тоже стало неспокойно и тревожно, как и на протяжении всей западной границы СССР.

«У границы появились необычные косари, – вспоминает Иван Миронович Пядусов, – и как ни странно они косили только вблизи и напротив наших оборонительных точек, а в промежутках между точками не было видно ни одного человека. У этих “тружеников” крестьянская одежда и совсем незагорелые лица и руки. Очень странные “труженики”. Нет, это не крестьяне. Это, вероятнее всего, переодетые офицеры вели наблюдение за нашими оборонительными работами.

На нашей стороне все спокойно и кроме пограничников никого не было. Все наши возведенные на границе оборонительные точки сами за себя говорили о мирном намерении Советского Союза. Неужели страна, у которой имеются агрессивные намерения, будет строить оборонительные сооружения на глазах у противника?

Нет, так могли думать только злоумышленники. Такими злоумышленниками и были правители Финляндии. Правильнее их назвать не злоумышленниками, а ненормальными и полусумасшедшими, мечтающими о какой-то “Великой Финляндии”.

Несмотря на то, что все казалось спокойным, у нас, у военных, была какая-то раздвоенность. На первый взгляд, все спокойно. Как с той, так и с другой стороны пограничники несут свою службу в нормальном режиме. Однако стоит только внимательно присмотреться, и вы сразу заметите кое-что странное. Время раннее, а они уже приступили к сенокосу. Да и косари довольно странные. Трудятся с прохладцей. Поведет этак косой раз-два, да и остановится. Если внимательно проследить за их поведением, то можно заметить, что они совсем не отдыхают и как-то особенно пристально рассматривают наши сооружения. В глубине “косарей” не видно. На наш взгляд, эти “труженики” были переодетыми разведчиками, и они спокойно изучали сектора обстрела наших огневых точек. И вообще, всю нашу огневую систему.

Многим из нас не нравилась такая обстановка на границе, но на наши вопросы обычно следовал ответ – так приказано, не мудрствуйте, а продолжайте свою работу.

Такое “доверчивое” отношение к порядочности соседа привело к тому, что сосед стал играть с открытыми глазами, а мы “втемную”.

Разве на границе строят оборонительные сооружения? Это безграмотно. Хотя должностные лица, приказывающие строить оборонительные сооружения непосредственно у самой границы, в военном отношении были грамотными.

Виной этому было не забвение принципов военного искусства, а неправильное толкование лозунга “Ни одной пяди чужой земли не хотим, но и своей ни одного вершка никому не отдадим”. Лозунг-то правильный, а вот реализация его неправильная.

Кто не видел происходящее на границе? Наблюдали его все генералы, офицеры, солдаты 19-го и 50-го стрелковых корпусов и пограничных отрядов.

Граница с Финляндией в 1940 году проходила там же, где она проходит сейчас. 19-й стрелковый корпус в составе 142-й и 115-й стрелковых дивизий (передислоцирована за 33 дня до начала войны) занимал полосу обороны от Лахтенпохтя до Финского залива. Положение 142-й стрелковой дивизии было не совсем выгодное. Во многих местах бойцы не имели зрительную и голосовую связь между собой. Хотя части и соединения стрелковых корпусов и были укомплектованы по штатам мирного времени, но все равно для них эти пространства были “великоваты”. К июню 1941 года была готова только первая позиция оборонительной полосы»[93]. Безусловно, беспокойство И. М. Пядусова, как и его начальников, подчиненных и товарищей по оружию, было оправданным.

Еще 22 сентября 1940 года Маннергейм дал согласие на прибытие в Финляндию под видом транзита в Норвегию германских войск. Его согласие позднее подтвердил премьер-министр Р. Рюти, заручившийся поддержкой министра Б. Таннера[94].

С марта 1941 года тайно началась вербовка желающих вступить в батальон СС. Из 2009 финских добровольцев годными признали 1556. После обучения финский батальон вошёл в состав дивизии «Викинг»[95]. Германо-финляндские переговоры состоялись 25–28 мая. Германский и финский генеральные штабы окончательно урегулировали и согласовали планы совместных операций, сроки мобилизации и начала наступления. Финским войскам надлежало перейти к активным действиям через 14 дней после начала немецко-фашистского вторжения. Основными районами взаимодействия немецких и финских войск намечались районы Ленинграда и Ладожского озера[96]. «13 июня, – пишет М. И. Фролов, – генерал пехоты Б. Эрфурт прибыл в Финляндию в качестве командира штабной группы связи и взаимодействия “Север” в финской ставке. 17 июня Финляндия официально вышла из Лиги Наций. В тот же день был отдан приказ о призыве в армию, а 18 июня началась всеобщая мобилизация, немецкие войска стали выдвигаться на севере Финляндии к советской границе и занимать позиции для наступления. 17 июня германские торпедные катера и минные заградители прибыли в порт на южное побережье Финляндии. 18 июня в генеральном штабе финской армии состоялось совещание начальников оперативных отделений штабов корпусов, на котором их проинформировали о намечаемом развитии событий. 19 июня генерал-майор Талвела записал в своём дневнике: “Предварительный приказ о наступлении получен”»[97].

Немцы были уверены, что Финляндия вступит в войну с СССР вместе с ними. Накануне 22 июня, вечером посол Финляндии в Берлине Т. М. Кивимяки получил поздравление в этой связи и пожелание успехов Финляндии. Кивимяки сообщил в своём донесении в Хельсинки, что был в 4 часа 30 минут утра (22 июня. – Авт.) приглашён И. Риббентропом на аудиенцию конфиденциального характера, во время которой Риббентроп заявил, что «Финляндия получит вознаграждение», и пожелал «крепкого братства по оружию»[98]. Нелишне привести и