Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Время перемен». Часть 1 - Альманах Российский колокол

К окончанию стройки мы с Сан Санычем подружились раз и навсегда. И шутили как хотели, и спорили, и даже ругались по поводу, но никогда не отворачивались мордами, обижаясь друг на друга.

И вот стоим вдвоем в саду, смотрим и любуемся новым домом. Полковник от гордости вырос на целый метр, исхудал, глаза малость утонули в черепе, но радость на его лице компенсировала все эти потери.

И еще вот в чем я убедился. Золотая, просто гениальная черта характера моего нового друга: сказал – сделал! Очень, ну очень редко я встречал такую обязательность даже, казалось бы, у серьезных особей мужского пола. С такими полумужчинами я сразу разрываю не только дипломатические, но и политические отношения. Попросту говоря, я их вычеркиваю из моей биографии и черепного винчестера. И вам советую того же. Тьфу на них!

Ворошилов оказался супермужчиной, суперсоседом, суперпорядочным человеком. И я его зауважал вусмерть. Но…

Ну что за черт?! Что за холера такая?! Почему таким мужчинам до выстрела в висок не везет с женщинами?! Почему?

Стоим в саду. Любуемся красотой фасада. И я рублю ему правду-матку:

– Вот теперь самое время жениться. Скоро зима. Но я должен знать всю правду о тебе, извини… Что с бывшей? Когда расстались? Причина?

– Ну что… Прибежал я как-то домой во время дежурства по части – бумаги какие-то нужно было взять, – а она в постели с другим.

– О как! А у тебя в кобуре пистолет с полной обоймой…

– Что, надо было приговорить ее? Ну нет! На хрена мне из-за дуры жизнь портить? Отдежурил как надо, на следующий день с чемоданом в офицерское общежитие и – на развод. Пусть кувыркается, с кем хочет.

– Дети? Кто есть?

– Сын. Пятнадцать было тогда ему. Начал еще мать свою, блядину, защищать. Размазал ему сопли с кровью по харе и пошел. Вот и вся история.

– Как давно?

– Пятнадцать лет уже прошло. Тогда я майором еще был. Потом поступил в академию и уехал к чертовой матери от нее подальше. Бегала еще за мной со слезами, тварь блудная.

– И больше не женился?

– Нет. Не до них было. И даже не хотел.

– О как запущено! Ничего. Исправим. Только, полковник, у нас договор, помнишь? Без моего одобрения – нини! Уговор дороже денег!

– Помню, Шамиль, помню. На тебя и надеюсь, чтобы не вляпаться опять.

На том и остановились. Я не стал говорить полковнику, что уже чудом остался в живых на передовой от яростного наступления одной дамы неопределенного возраста с нашей улицы. Уж больно яростно она интересовалась личным делом полковника, вплоть до семейного положения и материального обеспечения. Если бы она узнала, что Ворошилов отставной полковник, да еще и холостой, она бы меня точно убила. Я, конечно, не из трусливых и занял бы круговую оборону, но женская словесная психотерапия, заправленная слезами и мольбами, даже меня может довести до безоговорочной капитуляции. В общем, спас я безвинно приговоренного полковника от верной гибели, будучи утопленным в болоте женского эгоизма и женской природной алчности. Выполнил я основной завет мужской солидарности – не сдавать своих – и вздохнул облегченно.

3

Вечером того же дня мы с полковником, уединившись в его новенькой кухне в окружении реактивных снарядов в виде пары бутылок коньяка и при полном тыловом обеспечении в виде копченой колбасы и уже порезанного лимона, в строжайшей тайне начали разрабатывать сверхсекретный план под кодовым названием «Борьба Босса» с целью захвата в плен и завоевания сердец женского пола до наступления холодов. Озабоченные глаза моего друга немного меня смутили, и я решил дать разрядку перед боем.

– Не робей, полковник! Вперед на мины! Мы же с тобой танкисты! А мин будет много. Наша задача преодолеть минное поле, найти свою, то есть твою, женщину и водрузить знамя любви в ее золотом или хотя бы позолоченном сердце! Ту, единственную, твою! Понял? Понял. Молодец.

– Есть некоторое волнение перед минным полем. Успел и молодость забыть. Я даже не знаю, как знакомятся теперь. Мы приглашали на танцы, в кино приглашали, а как теперь? Понятия не имею.

– В ресторан! Теперь только в ресторан, дорогой мой друг. Но не сразу. Не дай бог, узнают, что ты парень денежный, – труба тебе! Прилипнут, как грязь к гусеницам танка! А еще, не дай бог, узнают, что ты отставной полковник, – пиши сразу завещание! Или застрелись из наградного пистолета.

Полковник аж покраснел. Смутился. Потом вспотел, растерялся.

– Что, все так плохо?

– Нет, не все так плохо, а гораздо хуже. У тебя нет времени размениваться. Надо один раз и до полной победы. Женщин одиноких в стране больше, чем солдат в твоей дивизии, Сан Саныч. Выбирай – не хочу! Больше половины из них хотят выйти замуж не за тебя, а за твои деньги, за твой дом. А нам это надо? Нет, не надо. Нам надо любовь! Чтобы она полюбила тебя как мужчину, как личность, чтобы полюбила твои мозги, твою душу, твое тело, твои золотые руки. Поэтому не торопись, аккуратно. И без суеты. Давай наливай, выпьем за это.

Ворошилов дружеской рукой заправил наши хрустальные котелочки-рюмки, и мы – от винта! – вместе с рюмками запрокинули головы назад.

– За победу!

– За нашу победу!

– Итак, друг мой, составляем тебе легенду. Ты простой и не очень удачливый инженер. Работаешь технологом на каком-то полуразрушенном, просящем о скорой смерти заводе времен Ивана Грозного. Зарплаты тебе хватает только лишь поднять настроение желудка, при этом либидо твое плачет крокодильими слезами уже лет пятнадцать. Но! Слушай внимательно! Но! При этом ты недооцененный талантливый инженер, высоконравственная личность, разбираешься в музыке, живописи, любишь и сочиняешь стихи, играешь на гитаре и поешь душераздирающие романсы о неудачной любви, мечтаешь о тихой семейной идиллии. Так, чтобы от прочитанного бабы твои проливали цистерны слез. А еще ты не куришь, пьешь умеренно и только по праздникам…

– Да ладно тебе! Где я столько достоинств возьму? Давай лучше выпьем. Образуется как-нибудь.

Друг мой стал опять заправлять горючим наши котелки-рюмки. Я посмотрел на него осуждающим взглядом, закурил, откинулся на спинку стула и взял длительную паузу. Потом, поменяв интонацию в голосе, вежливо, ласково, как обычно дедушка говорит с внуком, начал урок даже не с начала, а издалека. С истории нашей родной страны.

– Сан Саныч, дорогой, ты не совсем осознаешь сложность обстановки в нашей с тобой любимой, распрекрасной стране, Родине, где все изменилось. Пока ты с честью и преданно, как и приказывала тебе присяга,