Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Время перемен». Часть 1 - Альманах Российский колокол

– Дама мне тут одна приглянулась. Поговорили. Приглашает к себе. Но она замужем, а муж в командировке.

– Убью! – сказал я ему, закрутив, насколько это было возможно, суровый взгляд.

Полковник осекся, растерялся, замолчал. Я понял, что переборщил. Не надо было так резко. Он же только учится жить среди людей. И я решил смягчить удар:

– Ворошилов, дорогой ты мой друг, не надо портить свое служебное досье на первых же стрелах Амура! Оно тебе еще пригодится. Город наш небольшой, и завтра же все будут сочинять роман «Сэр Роберт Ловелас-Ворошилов, или Сан Саныч Казанова». Тебе это надо? Не надо. Тут столько молодых и, уверен, одиноких дам! Не пачкай мундир полковника сплетнями.

– Дай закурить, – расстроился мой друг.

– Не дам. Ты бросил.

– Да ладно тебе, Шамиль. Я же только по пьяни.

– Ладно так ладно. На, покури, подумай и… в общем, ты понял.

За столом я шепнул другу:

– Которая?

Я чисто из любопытства, чтобы понять его вкусы относительно женского персонала.

– Напротив. В красном.

Незаметно посмотрев и оценив вражескую подпольщицу в наших рядах, я понял, что имеем дело с опытным диверсантом. У нее не горели глаза, не краснели щеки, ничем не выдавала себя, чтобы заподозрить в коварном замысле соблазнить моего неопытного друга.

«О Аллах, спаси и сохрани раба своего от грехопадения», – подумал я в душе.

За разговорами и тостами время стремилось к полуночи. Наша компания стала напоминать пчелиный рой. Языки у подвыпивших дам стали вращаться быстрее гусениц танков последней модели. Устав нарушали уже все. Кто хотел – курил, кто хотел – пил и закусывал… Полковник опять кружился с очередной дамой под тихую и грустную музыку времен Холодной войны. Мне уже хотелось домой, о чем я личным донесением известил свою верную и преданную подругу. Жена тут же согласилась, но предложила подождать полковника. Логично: вместе приехали, вместе и должны эвакуироваться. Уловив момент, кивком головы я дал понять полковнику, что мы на постоянное место дислокации. Ворошилов подошел к нам и четко доложил:

– Я с вами не еду!

Все, перевербовали нашего друга. А мне уже было не до него. Начала болеть голова, она требовала горячего чая без сахара, и я торопился лечиться от последствий своего легкого поведения в виде потери контроля над дозой отравляющих веществ.

– Ок! Мы поехали. Удачи тебе!

6

Два дня разведки по поиску полковника никаких результатов не дали. Я уже начал думать, что пал мой друг смертью храбрых в тяжелом, кровопролитном бою по завоеванию женского сердца или, словно хороший коньяк, растворился в ее крови, как на третий день увидел его в саду спокойно копающим лунки под деревья.

– Ну и что? Как побывка? – Я вышел к другу через запасной ход с тыла с бутылкой свежего пива.

– Танки наши быстры и крепка броня! – Мой друг улыбнулся широкой, сияющей улыбкой, и в этот миг он напоминал успешно возвратившегося с околоземной орбиты первого космонавта.

– Холостая? – спросил я, оторвавшись от бутылки с пивом.

– Разведенка. – Улыбка не сходила со счастливого лица.

– Ну вот, это уже по-нашему, по-взрослому. А то к замужней!.. На, похмеляйся! Подогрел я пиво малость, чтобы горлу было лечение. – Я достал из-за пазухи бутылку и протянул другу.

– Я уже принял с утра лечение, но теплое не помешает.

Мы прошли в беседку и сели напротив друг друга.

– Лет ей сколько?

– Двадцать три.

– Сколько?! Двадцать три?! Я не ослышался?

– Не ослышался. Двадцать три.

– Я понял. Дочери у тебя нет, и ты договорился ее удочерить. Я правильно подумал?

Ехидство мое полковник не принял:

– Нет, не правильно. Удочерить уже не получится. Мы с ней двое суток из спальни не вылазили. Дорвались, что называется.

– Надеюсь, следующее свидание назначено не в загсе?

– Нет. Я сразу предупредил, что собираюсь жениться, но не на ней, а постарше. Она без претензий. Как только я найду свою, она списывается в отставку. Так и договорились.

– О! Это правильно. Это по-нашему – порядок в танковых войсках. И где она теперь?

– На работе. В торговле она работает. Договорились, что два дня она работает, а два дня у меня.

– Но разведка продолжается? Разведка боем?

– Так точно, товарищ Шамиль!

– Сан Саныч, друг ты мой, я хочу рассказать тебе одну печальную историю. Это чтобы ты лучше понимал ход моих мыслей, мою озабоченность твоим необходимым выбором своей второй половины и возможной в этом трудном бою ошибкой. По левому флангу от меня строила дом одна семья. Мужчина видный, предприниматель, образованный, адекватный джентльмен. Пока строился дом, он сюда каждый день приезжал, контролировал работу мастеров, со мной общался уже как с родным. И я был в весьма позитивном настрое, что у меня появится сосед, с которым можно будет делиться радостью и горем. Жену его я не видел ни разу, пока строился дом. Ну вот, заселились. Появилась жена. Уродина уродиной не только по форме, но и по содержанию: крики, ругань, матерщина каждый день… Хоть ты в петлю лезь! И где он только эту поганую тварь откопал?! А трясется от каждого ее крика, как заяц перед волчьей стаей. Все, нет мужика, нет соседа. И пришлось мне «берлинскую стену» в виде бронированного забора соорудить, чтобы ее не слышать. Я не хочу, чтобы между нами вспыхнула гражданская война из-за бабы. Ты меня понимаешь, Сан Саныч?

– Войны не будет, Шамиль! «Берлинской стены» тоже не будет. Слово офицера.

– Семья у меня большая, дружная, образованная, но она далеко. Там, на Кавказе. И дети разбежались по дальним странам. А я тут один, совсем один, полковник, друг ты мой сердешный. Друг через забор не хуже дальнего брата, он быстрее дойдет до тебя в минуты радости и печали, чем далекий брат. И я хочу, чтобы мы с тобой были не только соседями, а братьями близкими.

– Так и будет, Шамиль, аксакал ты мой дорогой! И ни одна баба не смеет взорвать бомбу между нами! Слово офицера – как присяга! Для закрепления братства предлагаю пару рюмок коньячка. Сбегаю в кухню.

– Неси! Закрепим братство кровью винограда.

Я решил на некоторое время оставить моего друга в одиночестве. Пусть наверстывает упущенное за много лет ратной службы со своей молодой тренершей. Да и дела подвернулись. В мою размеренную жизнь вторглись клином неожиданные проблемы в житейских делах. А еще задание получил из редакции – моего последнего места работы: изучить вопрос газификации частного сектора на примере нашего микрорайона. В вопросе я был кровно заинтересован, потому как мы стояли в очереди и что-то