Российский колокол № 3–4 (35) 2022 - Литературно-художественный журнал

Теперь то, что Кэрролл является предшественником Набокова по образам нимфеток и идее любви к Вечной Юности, кажется несомненным.

А что говорит об этом сам Набоков? Он признается, что в детстве был «англоманом» и обожал книги Кэрролла. Возможно, поэтому он сделал свой перевод «Алисы в Стране чудес», который вышел в Берлине в 1923 году. В его адаптированном варианте Алиса стала Аней. Но позже во всех интервью после выхода «Лолиты» Набоков резко дистанцирует себя и своих героев от Кэрролла.

В интервью Н. Гарнхэму в 1968 г. Набоков говорит: «… или возьмем судьбы Оскара Уайльда и Льюиса Кэрролла – один щеголял своим пороком и оказался за решеткой, другой таил свой маленький, но гораздо более тяжкий грех за дверями фотолаборатории с проявителями, а в результате стал великим детским писателем всех времен и народов. Я не несу ответственности за эти фарсы их подлинной жизни».

Из интервью Набокова Полю Суфрэну в 1971 г. узнаем следующее: «“Алиса в Стране чудес” – особая книга особого автора со своими каламбурами, каверзами и капризами. Если внимательно ее читать, то вскоре обнаружится – как юмористическое противостояние – наличие вполне прочного и довольно сентиментального мира, скрывающегося за полуотстраненной мечтой. К тому же Льюис Кэрролл любил маленьких девочек, а я – нет».

Но особенно примечательно интервью Альфреду Аппелю 1966 года, в котором Набоков, говоря о Кэрролле, признается: «Есть у него некое трогательное сходство с Г. Г., но я по какой-то странной щепетильности воздержался в “Лолите” от намеков на его несчастное извращение, на двусмысленные снимки, которые он делал в затемненных комнатах. Он, как многие викторианцы – педерасты и нимфетолюбы, – вышел сухим из воды. Его привлекали неопрятные костлявые нимфетки в полураздетом или, вернее сказать, в полуприкрытом виде, похожие на участниц какой-то скучной и страшной шарады. Я думал, что в “Лолите” все-таки есть намек через фотографическую, так сказать, тему: Гумберт хранит старую потрепанную фотографию Аннабель, он в каком-то смысле с этим “моментальным снимком” живет, он пытается подогнать под него Лолиту и часто жалуется на то, что ему не удается ее образ поймать и сохранить на пленке. У Куильти тоже есть хобби, а именно: любительское кино, и те невообразимые фильмы, которые он снимал на Дук-Дуковом ранчо, могли бы, кажется, насытить Кэрролла в самых его необузданных вожделениях. Сознательно я об этом кэрролловском коньке в связи с темой фотографии в “Лолите” не думал». Да?

Я всегда говорю: чего не видела, утверждать не могу. А мое главное правило такое же, как у набоковского Себастьяна Найта: «Истинная жизнь писателя – в его книгах». Поэтому обращаюсь к тексту «Лолиты». Итак.

«Трогательное сходство», безусловно, заметно. В образе Гумберта легко угадываются и сам Кэрролл, и его герои, такие как Птица Додо, которая выдает своим именем некую особенность речи автора – легкое заикание, и немного скучный интеллигент Дронт.

Есть параллели в занудных речах Гумберта и Дронта. Здесь можно вспомнить, как Дронт пытался сказать свою торжественную речь: «В таком случае… вношу предложение: немедленно распустить митинг и принять энергичные меры с целью скорейшего…»[20], а ему отвечает Орлёнок Эд (младшая сестра Алисы Лидделл): «А может, хватит на сегодня тарабарщины?.. Я и половины этой абракадабры не понимаю, да и ты сам, по-моему, тоже!»[21]Сравните это с поучительно-воспитательной речью Гумберта, когда он забрал Лолиту из лагеря «Ку»: «“Придет день, милая Ло, когда ты поймешь многие чувства и положения, как, например, гармонию и красоту чисто духовных отношений”», и ее реакцию: «“Как же!” – произнесла грубая нимфетка»[22]. Или другой пример – диалог Гумберта и Лолиты о погибшей Шарлотте: «“Где ее, собственно говоря, похоронили?” – “Кого?” – “Ах, ну ты знаешь, мою зарезанную мать”. – “Ты прекрасно знаешь, где находится ее могила…” “А кроме того, – добавил я, – трагедию ее случайной смерти не следовало бы опошлять такого рода эпитетом, к которому ты находишь нужным прибегать. Ежели ты действительно хочешь победить в себе самой идею смерти”. “Завел шарманку”, – сказала Лолита и томно покинула комнату»[23].

Воздержался от намеков в «Лолите»? В «Лолите» есть прямые отсылки к «Алисе в Стране чудес». Эти слова Гумберта вполне могут служить прямым намеком: «…я вспомнил, с болезненной усмешкой, далекое мое, доверчивое, до-дололоресовое былое, когда я бывал обманут драгоценно освещенным окном, за которым высматривало мое рыщущее око – неусыпный перископ постыдного порока – полуголую застывшую, как на кинопленке, нимфетку с длинными волосами Алисы в Стране чудес (маленькой прелестницы более счастливого собрата), которые она как раз, по-видимому, начинала или кончала расчесывать»[24]. А «длинные волосы» связаны, конечно, не с Алисой Лидделл и не с диспропорциональной Алисой Тенниела, а, скорее всего, со вполне книжной Алисой, нарисованной художником Артуром Рэкхэмом в 1907 году, которая по виду самая настоящая нимфетка. «Более счастливый собрат» – в этих словах слышится и претензия Гумберта на духовное родство с Кэрроллом, и его легкая зависть.

А как быть с тем, что в «Лолите» Набокова Страна чудес стала нарицательным наименованием страсти и нежности? Эти страсть и нежность ощущаются в словах Гумберта, идущего в номер гостиницы, где его ожидает, наверное, уже спящая Лолита и исполнение всех желаний: «Ветерок из страны чудес уже стал влиять на мои мысли; они казались выделенными курсивом, как если бы поверхность, отражавшая их, зыбилась от этого призрачного дуновения»[25].

А кроме того, не был ли образ принцессы, «одетой в цыганские лохмотья»[26], навеян Гумберту фотографией Алисы Плезенс Лидделл в образе нищенки, сделанной Кэрроллом в 1859 году?

В книгах самого Набокова, как ранних, так и поздних, вполне хватает этих самых «неопрятных, костлявых, полураздетых» нимфеток. Даже если не брать в расчет Лолиту, Магду, Мариэтту, Люсетту и других, то можно вспомнить хотя бы Полиньку из «Других берегов».

И еще: Гумберт жалуется не на то, что ему «не удается ее образ поймать и сохранить на пленке», а на то, что не сделал видео, как Лолита играет в теннис. Фотографии-то Лолиты у него были.

В этом интервью Набокова его утверждения и опровержения будто имеют зеркальный характер. «Намек на фотографическую тему» заключается в том, что Гумберт хранит фотографию Аннабеллы. А разве хранение фотографии само по себе является свидетельством того или иного отклонения? Это общее место. Хранение фотографий – это классической прием в жизни не только многих литературных героев,