Адмирал Колчак. Драма Верховного правителя - Владимир Геннадьевич Хандорин

и власти, утопая в бесплодных словоизлияниях. Как вспоминал впоследствии лидер кадетов П.Н. Милюков: «Выражением глаз, которые он фиксировал на воображаемом противнике, напряженной игрой рук, интонациями голоса, который то и дело, целыми периодами повышался до крика и падал до трагического шепота, размеренностью фраз и рассчитанными паузами этот человек как будто хотел кого-то устрашить и на всех произвести впечатление силы и власти в старом стиле. В действительности он возбуждал только жалость»[81]. Тем временем, министерская чехарда превзошла все рекорды последних лет царского режима: за 8 месяцев существования Временного правительства его состав сменился 4 раза!

Успеху большевистской пропаганды способствовала малокультурность широких народных масс. Не забудем, что 60 % населения России были неграмотны. Предводители армии, деловых кругов и даже либеральных партий видели единственное спасение от катастрофы в военной диктатуре. Но неудача выступления Л.Г. Корнилова, подавленного Керенским при помощи большевиков, похоронила эти надежды. Своей двусмысленной, путаной и колеблющейся политикой Временное правительство окончательно расчистило дорогу к власти большевикам.

Октябрьская катастрофа и планы адмирала

Чтобы понять причины вспыхнувшей вскоре в России Гражданской войны, надо вспомнить все деяния советской власти в тот период. Это безбрежная социальная демагогия, лишение собственности имущих классов (вплоть до выселения из родовых домов и квартир или подселения «пролетарских семей»), грубая дискриминация и преследования их, попрание элементарных правовых норм «именем революции», террор по отношению к оппозиции, насилие над культурой и общественными науками, варварские гонения на религию, ломка всех национально-государственных устоев и обычаев. Большевики повторяли якобинцев Французской революции в политическом экстремизме и далеко превзошли их в экстремизме социальном, перейдя вскоре от уравнительного передела земли к полному уничтожению частной собственности.

Более того, по сути был возрожден сословный строй в наиболее уродливой и противоестественной форме «наизнанку»: представители «свергнутых эксплуататорских классов» и вообще «социально чуждые элементы» лишались избирательных прав (отсюда презрительная кличка «лишенец») и права на высшее образование (и такое положение сохранялось вплоть до «сталинской» конституции 1936 года). А насколько широко трактовалось понятие «чуждых элементов», судите сами: в 1920-е годы близкую знакомую моего деда не допустили к вступительным экзаменам в вуз из-за анкеты – дело в том, что ее отец был портной-кустарь, т. е. хоть и «трудящийся», но работавший не на государственной фабрике, а имевший при нэпе собственную мастерскую, т. е., по тогдашней терминологии, «представитель мелкой буржуазии». И таких «лишенцев» в стране было порядка девяти миллионов – бывшие дворяне, предприниматели, мелкие лавочники и ремесленники, представители духовенства, бывшие служащие царской полиции и жандармерии, зажиточные крестьяне («кулаки»), включая большую часть казаков… Большинство тех, кто до революции как раз составляли становой хребет государства.

Все это сопровождалось такими экспериментами периода «военного коммунизма», как частичная замена товарно-денежных отношений натуральным обменом и натуральной же оплатой труда по системе пайков, уравниловкой в зарплате и т. п. Это лишь усугубило хаос в экономике и привело к полной разрухе, рекордной гиперинфляции (деньги за период с 1917 по 1921 год обесценились более чем в 100 тыс. раз), рекордному падению промышленного производства – в 7 раз – за тот же период, голоду в городах. Дабы решить продовольственный вопрос, большевики не нашли ничего лучше, как подвергнуть деревню «продразверстке», подразумевавшей изъятие вооруженными «продотрядами» всех излишков зерна за грошовую компенсацию ничего не стоившими советскими деньгами (защитники большевиков лукаво возражают, что продразверстка-де фактически была введена еще царским правительством осенью 1916 году. «Забывают» только добавить, что «царская продразверстка» была куда более ограниченной и сопровождалась вполне реальной компенсацией за реальные «николаевские» рубли). Власть в деревне предоставили «комитетам бедноты» (комбедам), с помощью которых терроризировали зажиточное крестьянство. Но каков был результат? Не видя выгоды, крестьяне попросту стали сокращать объемы посевов, и продразверстка закончилась полным провалом. Позднее коммунисты научились по-своему хозяйствовать через сверхцентрализацию и жесткий контроль (так и не найдя, однако, естественных стимулов для развития экономики, кроме репрессивных). Но на том этапе они еще не умели и этого, и большевизм ассоциировался прежде всего с разрушением.

Помимо прочего, революция, развалившая армию, лишила Россию плодов общей союзнической победы в Первой мировой войне, обесценив одержанные победы, титаническое напряжение сил страны и миллионы человеческих жертв, приведя в марте 1918 года к позорному и унизительному сепаратному Брестскому миру (его кабальные условия были аннулированы в ноябре того же года, после победы союзников в войне, но воспользоваться плодами общей победы Россия уже не могла).

Ставя русской интеллигенции в вину то, что она своей безвольной политикой и приверженностью к «чистой демократии» сама расчистила дорогу к власти большевикам, известный либеральный профессор Н.В. Устрялов в 1919 году писал: «Окончательная победа над большевизмом – в окончательном преодолении русской интеллигенцией ее прошлого… в отказе от прежней системы идей, чувств и действий… Русская интеллигенция должна сказать большевизму: – Я тебя породила, я тебя и убью»[82]. Не случайно в период революции наблюдается отход либеральной интеллигенции от традиционного атеизма и поворот в сторону религии.

Немало говорилось и о том, что существенной идейной предпосылкой большевизма с его материалистическим культом была слабость духовных начал в среде самой интеллигенции, ее «фанатичное, религиозное преклонение перед материальной культурой и материальным прогрессом»[83]. Здесь уместно добавить, что в конечном итоге именно это впоследствии послужило главной причиной идейного краха коммунистов, поскольку созданная ими экономическая модель не выдержала исторического соревнования с либерально-рыночной экономикой Запада. Но до этого еще было далеко…

Впоследствии белогвардейская пресса признавала, что «мы платим неслыханную подать в виде большевизма за нашу политическую, экономическую и культурную отсталость»[84], говоря о том, что в западных странах с прочными демократическими традициями большевизм невозможен.

Беда в том, что интеллигенция, упустив власть в руки большевиков, не могла противопоставить им ни серьезной организации, ни воли к действию. Надежда устранить большевиков от власти мирным путем рухнула в январе 1918 года, когда они силой разогнали всенародно избранное Учредительное собрание, выборы в которые с треском проиграли, хотя они и проводились в ноябре 1917 года уже при их власти (большевики набрали всего 175 из 715 депутатских мандатов; абсолютную победу на выборах одержали эсеры). Ровно так же подавлялись и любые другие формы протеста: закрывались оппозиционные газеты, запрещались забастовки (отныне объявленные «саботажем», т. е. контрреволюционным преступлением), наиболее оппозиционная партия кадетов была объявлена партией «врагов народа».

Первые отрывочные вести об Октябрьских событиях докатились до Колчака в Сан-Франциско, куда он со своими спутниками выехал вскоре после приема президентом Вильсоном, когда решено было возвращаться на Родину. Вначале он не придал им серьезного значения. На полученную из России телеграмму с предложением выставить свою кандидатуру в Учредительное собрание от партии кадетов и группы беспартийных по Черноморскому флоту ответил согласием. Однако его ответная телеграмма