Сообщники - Анна Пестерева

с одним человеком придумали Орден Кубышки. Вернее, придумал тот человек, но и я поспособствовал. Мы плыли тогда на лодке по реке Ветлуге недалеко от города с таким же именем. Лодка была моя. И человек мой. Это был один из дней предавгустовского июля – когда все у нас, здешних людей, самое долгое и все впереди. Но я не хочу, чтобы этот рассказ был грустным.

2

Кубышку желтую можно потянуть за стебель под бубенчиком-цветком. Стебель вынется из воды – длинный-длинный, гладкий и ломкий. Дальше его надо превратить в цепочку, заламывая по всей длине через короткий интервал и снимая на каждом втором заломе ткань стебля, чтобы была одна кожица… Получается очень красиво – звено-стебель, звено-кожица, звено-стебель, звено-кожица. А потом под цветком защелкнуть цепочку на замок. И готов Орден. Кубышки еще называют кувшинками. Желтые пуговички – одни из самых славных на платье Воды.

3

Человек мой много смеялся и показывал мне все это. А потом повесил готовый Орден на меня. И дальше мы плыли и плыли на веслах вниз по течению, прижимаясь то к одному берегу, то к другому, то высаживаясь на острова или не высаживаясь, а заползая дном лодки на мели просто постоять посреди реки, а потом, сталкиваясь с мели веслами, плыли-кружились дальше. И время от времени мы говорили об Ордене Кубышки – о его возможной Судьбе.

4

А именно. Мы учреждаем Орден с этого дня. Я – единственный на сегодня его Кавалер и Командор. У меня и право выдвигать новых соискателей. У автора Ордена тоже такое право есть. Собственно говоря, выдвигать может каждый из нас – а присуждается Орден, только если мы оба соглашаемся с этой кандидатурой. И никто кроме нас не может управлять Орденом. Все новые Кавалеры – наши дорогие люди, они пожизненно вхожи в элитнейший Клуб Ордена Кубышки с огромными правами. И мы будем славить их всегда и повсюду, если они будут не против. Но Совет Ордена – только мы двое, вот как и сегодня мы двое в лодке. Я и ты. Ты и я.

5

За что присуждается Орден? За особенную любовь к рекам и берегам, к любым водоемам – от болот до океанов, но реки-озера и речная-озерная жизнь – это то, что по самому центру нашего внимания. Эта любовь может быть как деятельная, так и совершенно бездеятельная. Человек, живущий свою жизнь в безводном городе на восемнадцатом этаже спального района, под окном у которого огромная парковка, а с балкона вид через неживое поле на непонятные склады, но при этом видящий сквозь все это плеск рыб, скольжение водомерок, рдесты, водокрасы, кубышки, песчаные отмели рек и ползающих по ним раковин-перловичек, чувствующий, как пахнут каждый по-своему низкий луговой-болотистый берег и берег повыше, лесной, с редкими деревнями и городами, слышащий, как кричат чайки, и цапли, и кулики, – он достоин нашего Ордена не меньше, чем коренной прибрежный житель, поэт речной жизни и ее старший жрец. А может, и больше, ведь стихи бывают разными, жречество нарочитым, а любовь и зоркость всегда подлинны…

6

В августе мы купили с соавтором Ордена Кубышки желтый электротриммер – выкашивать траву на запущенной даче моих родителей. И выкашивали ее очень весело и долго. И гуляли по холмам и полям, вечерами топили баню, катались на машине и велосипедах по деревням. В середине августа съездили в город за арбузами и отпраздновали вдвоем мой день рождения. А осенью мы стали исчезать и к следующему лету исчезли. Но разве можно допустить, чтобы исчез Орден Кубышки, разве человеку под силу творить такое? О нет, нет, конечно. Мы дарим его всему Миру прямо сейчас.

7

Какой-нибудь сусак зонтичный растет и на реках Китая и в Якутии и на реках Вая и Воя и Шуя и на Буге и на Пруте и на Дунае и на Тисе и на Висле и на Луаре и на Сене и везде-везде… И мы целуем его от радости во многом и потому, что так много людей на Земле его видят – точно таким, каким видим мы. Вот и наша кубышка – такая же. Где она только не растет, кто только ее не приветствует. Да попросту вообще – пусть каждый своими руками или любыми руками поблизости мастерит себе этот Орден, возлагает его на себя. Мы только за. Мы за то, чтобы постепенно на Земле не осталось ни одного человека, кто бы не был Кавалером и Командором Ордена Кубышки.

8

В общем-то всё. Всё, что хотел рассказать,– рассказал. Но давайте побудем вместе еще страничку, просто так, ни за чем?

9

Давайте я вам расскажу про птицу чечевицу. Она сидела в этом году на проводах той самой дачи, где я снова косил траву в середине лета, косил и ничего не делал – было только два состояния человека, и это прекрасно и можно было позавидовать самому себе. У чечевицы розово-красная голова и грудь. Как будто баночку красносмородинового желе залили стаканом молока и перемешали миксером. Раньше я здесь чечевиц не видел. Я и не знал, что это была чечевица. Мне подсказали. Я был на даче в тот день не один. А еще расскажу про день рождения Николая Николаевича Миклухо-Маклая – он семнадцатого июля, и этот день давно уже – День этнографа, а я этнографию всю жизнь обожаю. Первая чечевица появилась как раз в день рождения Миклухо-Маклая, а к вечеру в саду почти что пропали комары, лютовавшие с мая. Все это, может, и не имеет связи ярко выраженной или вообще никакой – но все это очень-преочень хорошо. И крепко запомнится. И беременная ящерица под старой мойкой, которая никого не боялась. И что вызревшая на всех здешних холмах крупная-крупная луговая клубника так пылательно похожа на женские соски. Не наружно, а пламенем смысла, но и наружно тоже.

10

Давайте я вам расскажу, что в июне друг из Ижевска подарил мне мадагаскарский сердолик. Он гостил с женой и сыном у меня в Казани и отправился вместе с ними по моей наводке на нашу воскресную барахолку, она в одном сквере, не доезжая автовокзала и речного порта, там продают и книги, и предметы, там можно встретить всё и каждого интересного казанца. Они взяли уличные самокаты и поехали, а я был занят на другом конце города. Барахолка им очень понравилась, они не купили себе в этот раз ничего, кроме сердолика – крупного, темно-красного, для меня. Продавец сказал, что камень с Мадагаскара. Конечно, оттуда, никакого сомнения. А через три недели эти же друзья подарили мне костяную уточку – мы немножечко путешествовали по одной реке, и там в одном поселке оказался косторезный промысел.

11

А с другими людьми, которых я люблю и они меня любят, мы сажали в мою писательскую честь дуб на горе над Волгой, это придумал не я, а кое-кто из них, и на следующий день мы купались в устье Камы, которое как океан, и продвигались до вечера сквозь самые густые и спутанные летние кудри.

12

А Орден Кубышки – навсегда ваш.

Света Лукьянова

Слово на «К»

Я всегда нервничаю перед выступлениями. Внутри все поджимается, руки холодеют, и их невозможно согреть даже под горячей водой. Но в школе горячей воды все равно не было, из крана била ледяная струя. Я засунула ладони в подмышки и медленно пошла по классу. Парты уже сдвинули к стене, расчистив впереди место для конкурсов и танцев.

Возле доски стояли Диляра и Таня, они рисовали цветы и звезды вокруг крупной надписи «Очень трудно матерью быть».

– О, вы тут рисуете, – сказала я.

– Да-а-а-а, не всем же быть ведущими, – ответила Диляра.

Таня посмотрела на меня, словно хотела что-то добавить, но отвернулась.

«Я же не виновата, что меня всегда назначают ведущей, – подумала я, – просто так сложилось».

Так сложилось с садика и даже раньше. В три года на прогулке я забиралась на постамент стелы павшим воинам и пела про юбочку из плюша. Я просила родителей собирать растущие рядом одуванчики и дарить мне. В садике я быстро запоминала стихи