Корабли и люди - Иван Георгиевич Святов

на горизонте кабельтовых в 120 на весте показался парусник. Может, это была рыболовная шхуна, может быть, немецкий разведчик, замаскированный под рыболовную шхуну, но, во всяком случае, не боевой объект для нашего отряда.

Море пустынно. В этом районе не видно ни одного постороннего судна. Только четыре боевых корабля резали своими острыми форштевнями, казалось бы, мирную гладь Финского залива.

Около трёх часов ночи мы прибыли в назначенный район и снизили скорость до 18 узлов, чтобы обеспечить нормальную работу параванов. Стоя с Анатолием Николаевичем Петровым на ходовом мостике впереди боевой рубки, мы беседовали о происходящих событиях, хотя, по существу, мы о них ничего не знали…

Время прикрытия кончалось, и скоро мы должны были лечь на курс зюйд-ост на Таллин, куда нам надлежало следовать согласно приказу командующего флотом.

Вдруг в 03 часа 50 минут эсминец «Гневный» окутался облаком чёрного дыма, раздался взрыв.

– Право на борт! – скомандовал Анатолий Николаевич.

– По отряду «девятка покой» исполнить! – приказал я, что означало всем кораблям повернуть вправо на обратный курс.

Когда крейсер покатился вправо, мы увидели, что эсминец «Гневный» стоит на месте с оторванной по боевую рубку носовой частью. Поступил семафор от комдива: «Что делать с “Гневным”»? Я приказал Солоухину снять с него людей и подобрать из воды плавающих, а затем корабль расстрелять артиллерийским огнём.

В самом деле, если он подорвался на мине, то заниматься буксировкой нельзя: подорвётся и буксирующий, а если его торпедировала подводная лодка, то тем паче нельзя другим кораблям оставаться рядом: они станут добычей той же подлодки.

Подобный случай произошёл в Первую мировую войну, когда одна немецкая подводная лодка под командованием капитан-лейтенанта Веддигена потопила в Северном море 22 сентября 1914 года, в самом начале войны, три английских крейсера – «Абукир», «Хот» и «Кресси», один за другим, при оказании ими друг другу помощи.

Помимо того, что подобный «Трафальгар» нанес колоссальный моральный и военный ущерб Королевскому флоту, погибли тогда полторы тысячи человек. Я хорошо помнил этот вошедший в историю урок тактики ведения войны на море, преподнесённый англичанам немецким офицером, и руководствовался им в сложившейся ситуации.

Пока между крейсером и «Гордым» происходил обмен семафорами, первый шёл курсом зюйд-вест, казалось бы, по протраленному кораблями фарватеру Вдруг около 4 часов «Максим Горький» сотрясло, словно он на полном ходу наскочил на отвесную скалу Раздался взрыв. Купол воды и пламени поднялся выше мачт, и сотни тонн воды обрушились на палубу и мостик. Носовая часть корабля стала медленно погружаться в воду, а на палубу через пробой пытался взобраться матрос.

Я первый раз подрывался на мине, поэтому и первая реакция моя была оказать помощь матросу. Я бросился бежать вниз по трапу, но меня остановила мысль: ведь я командир отряда и отвечаю за все корабли. И я снова взбежал на мостик…

Командир корабля по телефону запрашивал пост живучести о состоянии крейсера. В это время «Гордый» подходил к «Гневному» для оказания помощи. Один из сигнальщиков докладывает: «Перископ! Правый борт 90. Дистанция 60 кабельтовых!». Я приказал «Стерегущему» на полном ходу нести круговую противолодочную охрану стоявшего без движения крейсера, а чтобы загнать лодки, если они есть в этом районе, на глубину и лишить их таким образом возможности атаковать крейсер, приступить к профилактическому бомбометанию.

Командир электромеханической боевой части корабля инженер-капитан 3 ранга Павел Павлович Газин доложил о состоянии крейсера: «Оторвана носовая часть по 61-ю броневую переборку[10], вода внутрь не поступает, корабль на ровном киле, можем дать задний ход».

Анатолий Николаевич дал задний ход и попытался лечь кормой на курс зюйд-ост. Однако крейсер на заднем ходу перестал слушаться руля. Убедившись, что задним ходом следовать самостоятельно нельзя, Петров застопорил машины, вызвал на мостик Газина и спросил, нельзя ли дать передний ход? Газин ответил: «Раз другого выхода нет, давайте попробуем дать самый малый ход вперёд, посмотрим, как будет вести себя 61-я переборка. Должна выдержать».

Дали самый малый ход, и, к нашей огромной радости, корабль стал послушен рулю. Легли на курс зюйд-ост. В это время Збрицкий на «Стерегущем» маневрировал вокруг крейсера и сбрасывал противолодочные бомбы, а «Гордый», сняв команду с «Гневного», расстреливал его из 130-мм орудий.

Словом, в Финском заливе происходила настоящая морская баталия с невидимым противником. Взвинченные событиями сигнальщики и наблюдатели за подводными лодками, принимая каждую чайку за бурун перископа подводной лодки, поминутно докладывали: «Подводная лодка прямо по курсу! Подводная лодка вправо по курсу! Перископ лево 60». Обстановка была нервная, напряжённая.

Я донёс командующему флотом о подрыве и затоплении «Гневного» и о подрыве крейсера. Доложил, что малым ходом следую в пролив Хари-Курк и прошу выслать тральщики, корабли охранения и истребительную авиацию для прикрытия с воздуха.

Скорость хода составляла около восьми узлов. Часам к одиннадцати мы вошли в пролив Хари-Курк и решили стать на якорь у зюйд-вестовой оконечности острова Вормси, в трёх кабельтовых от берега. Анатолий Николаевич застопорил ход и приказал приготовить к отдаче кормовой якорь. С кормы поступает доклад помощника командира капитан-лейтенанта Дмитрия Львовича Кутая: «Стоп-анкер потерян при взрыве».

Оказалось, что мы лишены возможности стоять на месте. Находиться же всё время на ходу под машинами в мелководном районе, изобилующем банками и камнями, было невозможно. Я посоветовал Анатолию Николаевичу приткнуться носовой частью к мели и затопить носовые трюмы, чтобы дальше нас течением или ветром не снесло. А затем, когда надо, откачав воду из затопленных помещений, сняться задним ходом с мели.

Петров вызвал Газина на мостик и спросил, возможен ли, по его мнению, подобный эксперимент. Газин подумал и ответил, что не знает, что получится, но, если другого выхода нет, попробовать можно. Так и сделали. Оказалось, что всё в порядке: корабль сел на мель надёжно и не разворачивался.

Прилетели самолёты-разведчики противника. «Горький» и «Стерегущий» открыли по ним интенсивный огонь. Шуму было много, а результата никакого. Дело в том, что корабли, в основном, имели на вооружении 45-мм полуавтоматические пушки, имеющими хорошую баллистику и убойность, но очень малую скорострельность, не более двенадцати-пятнадцати выстрелов в минуту, и не имели приборов центрального наведения и управления. С таким оружием вероятность попадания в быстролетящие самолёты оказалась ничтожной.

Я вторично запросил штаб выслать самолёты-истребители для барражирования и прикрытия от воздушного противника. Скоро над нами стали кружиться четыре наших новых истребителя, но минут через сорок они нас безвозвратно покинули по неизвестной причине.

Часа в три дня в проливе показались базовые тральщики 3-го дивизиона (командир дивизиона – капитан-лейтенант И. С. Сидоров) под брейд-вымпелом командира ОВРа