Два пути. Русская философия как литература. Русское искусство в постисторических контекстах - Евгений Викторович Барабанов

И все же то, что отстояло себя перед искусом изобретательных манипуляций с антикварным, салонным и сувенирным товаром, по тем или иным причинам наделенным высокой стоимостью, обладает всеми признаками настоящего арт-рынка. Прежде всего потому, конечно, что опирается этот зачаточный рынок на систему искусства: на ценности, а не цены. Даже если старые и новые инстанции арт-системы, ее отдельные элементы и механизмы еще не обрели структурной взаимосвязанности, соответствующей задачам современности. Даже если сегментированное поле художественной среды еще не выработало общепризнанных конвенций относительно современного искусства. Даже если отношения между отдельными сегментами пока еще строятся на молчаливо признанном пакте о взаимном ненападении, а не на взаимных – прежде всего цеховых – обязательствах.

Куда сложнее с фигурой Другого. Фантазматические образы девяностых, похоже, отступили на второй план. Однако многое по-прежнему остается непроясненным. Запад – что бы под ним ни подразумевалось – притягивает не только своими высокими ценами на рынке искусства, но прежде всего – своим символическим капиталом. И тут ни вестернизация, ни восточноевропейская обидчивость, ни российское сиротство к этому капиталу нас не приблизят. Кроме того, сегодняшний мировой рынок искусства – неотъёмная часть информационного, постиндустриального общества. Для того чтобы в таком рынке участвовать, догоняющей модернизации явно недостаточно. Необходимо – согласно основной формуле системно-теоретического рассмотрения общества, развитой Никласом Луманом, – эндогенное продолжение функциональной дифференцированности, которая и приводит к образованию устойчивой социально значимой системы17. В данном случае – системы искусства.

Если такой системы не создано – искусство лишено своей базисной идентичности. Пока оно не укоренено в собственной стране, в собственной культуре, оно не может претендовать на интерес и понимание остального мира. И это вовсе не вопрос этнографии; прежде всего – это вопрос подлинности актуальной проблематики современного искусства. Конечно, такая укорененность невозможна без опыта свободы, без опыта радикальной автономии. Однако, чтобы система искусства ее обрела вместе с соответствующей ей способностью к самоорганизации – и тем самым смогла бы выступать также в качестве социально значимого рынка искусства, – недостаточно усилий внутри нескольких сегментов художественного мира. Здесь необходимо добиться большей культурной легитимации – подтверждающего признания со стороны общества и его институтов. При этом речь идет не только о социальных статусах, но также о закрепленной законом системе денежных эквивалентов (будьте финансовые вложения в систему искусства, кредиты, налоговые льготы, музейные и выставочные страховки и т. д.).

Разумеется, происходить это может лишь при готовности общества к постоянству ясного различения: с одной стороны, исходного единства разнообразных аспектов символического потребления на рынке искусства, а с другой – коммерческих манипуляций с художественным, околохудожественным или сувенирным товаром на общественном рынке.

В сегодняшней России осознания социальной и культурной важности такого различения еще нет. Соответственно, нет и его следов в экономической и культурной политике. Функция легитимации современного российского искусства по-прежнему принадлежит Другому. Разумеется, западный арт-рынок формирует собственные критерии его культурной значимости, его исторической и художественной ценности и, конечно же, коммерческой стоимости. Механически перенести эти критерии и прейскуранты в российскую среду, еще не осознавшую действительных ресурсов и значения символического поля современного искусства, невозможно.

Невозможно уже потому, что в постсоветском обществе рынок искусства все еще смешивается с искусством на рынке: либо с легализованной фарцовкой, либо с клановой монополией на дорогостоящие заказы столичной власти, либо с салонными украшательствами на кустарном рынке товаров. Отсюда – появление таких парадоксальных феноменов постсоветской культуры, как, например, симулятивные возвраты современного искусства к ситуации андеграунда, а также сопутствующий этой ситуации «коммерческий авангард»: индустрия имитационной продукции, всецело ориентированной на квоту участия в интернациональных программах.

Сегодняшнее наше общество еще не способно ни спросить, ни ответить: зачем нужно – а потому нужно ли ему – современное искусство? Однако именно от ответа на этот вопрос и зависит будущее системы искусства и неразделимого с ней рынка. Это будущее не закрыто: день за днем каждое действие в символическом поле современного искусства изменяет сознание его участников. Но не только. Вместе с тем оно создает новые когнитивные предпосылки для действий в других социальных полях – даже если эти предпосылки не всегда замечены и по достоинству оценены.

Примечания

1. В Петербурге те же мотивы: «Арт-рынок в России – явление несколько странное. Сегодня он существует скорее как рынок правил, предписаний, рекомендаций, в конечном счете – идей, но не в качестве реальных отношений «художник – галерея – покупатель (М. Карасик. Книга художника: между традициями и рынком – «Новый Мир искусства», 1998, № 3, с. 38).

2. Искусство и рынок Проблемы теории и практики. М, 1996; Культурная политика и художественная жизнь общества. М, 1996; А. Я. Рубинштейн. Экономика культуры: приложения общей теории социальной экономии. М, 1997; А. Я. Рубинштейн. Финансирование культуры в России: анализ и механизмы общественной поддержки. ЛГ, 1997.

3. W.J. Baumol, W. G. Bowen Performing Arts.The Economic Dilemma. Cambridge, Mass. The Twentieth Gentry Fund, 1966.

4. А. И. Комеч, Г. Г. Дадамян, А. Я. Рубинштейн, Ю. И. Фохт-Бабушкин. Основные направления государственной культурной политики на 1996–1999 гг. М, 1995; Художественная жизнь современного общества.! 3. Искусство в контексте социальной экономики. СПб, 1998.

5. Е. П. Костина. Рынок творческого труда. – В сб.: Рынок и искусство. М., 1996. С. 29–43; Театральный рынок России. № 1–4,1994–1997; Художественная жизнь современного общества. Т. 3. Искусство в контексте социальной экономики, с. 226–286.

6. Подробнее о моделях арт-рынка в современных теориях см: R. Wick, A. Wick-Knoch (Hrsg). Kunstsoziologie – Bildende Kunst und Gesellschaft, 1979; S. Schmidt-Wien (Hrsg). Kunstwerte – Markt und Methoden. Eine Dokumentation. – «Kunstforum»,

1989, Bd 104; H.J. Klein. Der glaserne Besucher. Publikums Strukturen einer Museums-landschaft. Berlin, 1990; W. W. Pommerehne, S. F. Bruno. Musen und Markte. Ansatze einer Okonomik der Kunst. Munchen, 1993; H. P. Thum. Kunsthandler. Wandlungen eines Berufes. Munchen, 1994; H. V. Alemarm. Galerien als Gatekeeper des Kunstmarkts. Institutione und Aspekte der Kunstvermittlung – В кн.: Gerhards (Hrsg). Soziologie der Kunst. Produzenten, Vermittler und Rezipienten. Opladen, 1997. S. 211–239 и др. статьи в том же сборнике.

7. М. Вебер. Избранные произведения М., 1990, с. 48. Тут же разъясняется: «Капитализм безусловно тождествен стремлению к наживе в рамках непрерывно действующего рационального капиталистического предприятия, к непрерывно возрождающейся прибыли, к рентабельности и таковым он должен быть. Ибо в рамках капиталистической системы хозяйств предприятие, не ориентированное на рентабельность, неминуемо осуждено на гибель».

8. Р. Bourdieu. Les regies de I'art Genese et structure du champ litteraire. Paris, 1992; ср. ранний подход к той же теме: Р. Bourdieu. Elemente zu einer soziologischen Theorie der Kunstwahrnehmung – В кн. P. Bourdieu. Zur Soziologie der symbolischen Formen. Frankfurt a.