Путеводитель по местам силы и параллельным пространствам - Евгений Александрович Файдыш

каждый раз в локальное гиперпространство попадают по-разному, иногда пролезая под пологом, иногда через потолок, иногда через дверь; более того, бывает, что обратно выйти через вход уже невозможно, сейчас мы это увидим. Одно из важных умений шамана как раз и состоит в способности определить месторасположение прохода.

Там состоится разговор с немощью войны (дурным дедушкой):

«Ну, дедушка, будет ли худой день? Я тебя спрашиваю. Тихий день дашь ли? Мы пришли на это место». Дедушка говорит: «Парень, мирно будет, худо не будет. Вот иконы отец, шайтана отец будто у меня четыре ноги связал, поэтому мирно будет. Со связанными ногами как буду бодать сердце мамки земли?» Мамка деревьев сказала: «У меня больше дела нет, худого года не будет, войны не будет, спасибо, спасибо».

Однако дурной дедушка закрывает входную дверь и обратно выпускать не хочет. Тут и используется один из приемов имитативной магии. Во время камлания шаман Горнок несколько раз вгонял себе в живот остро отточенный нож по самую рукоятку. По принципу подобия тем самым было создано отверстие в теле мамки земли в нижнем мире:

«… Когда шаман тело свое прокалывал, этим как будто дверь открывал. Вот через эту проколотую дыру вышли и пошли дальше по дыхательному горлу. Вот дошли до основания языка мамки земли. Там как будто чум стоит. Зашли туда, одна русская баба сидит».

«Ты какая русская баба?». — «Разве вы меня не знаете? Я — мать-икона крещеных, шаманов мать. Вот когда ребята станут делать новых шаманов или новых шайтанов, я дам им железные шкуры — парку. Оттого я мать железа, оттого я мать русской иконы. Вот наверху есть самоедский бог. Я от него рожаю, он — мой мужик. Почему же мой мужик наверх поднялся? Вот он с немощью войны подрался, силы у него не хватило, и он убежал. Вот теперь я стала работницей немощи войны. Что он велит делать, то и делаю. Он говорит: «Ты ведь живешь у основания языка мамки земли. Вот основание языка ты и царапай». И вот когда я царапаю, у русских много разных затей появляется. Много леса рубят, из-за этого деревья шайтана померли».

Как вы помните, деревья шайтана — это священные деревья, в которых живут духи леса. Горнок так описывает дальнейшее разрушение тонкоматериальной экологии:

«Срубая шайтанов деревья, этим стали они часто открывать рот земли, оттого много самоедов стало умирать, и девять ртов мамки земли много людей стали проглатывать. В старину самоед, сам свою жизнь охраняя, в меру топки огня рубил деревья и было мало умирающих. Вот поэтому нынче стало много умирающих. Все шаманы умерли, осталась одна моя голова. Пока я пойду в одно место лечить больного, болезнь в другом месте станет кончать людей. Какая же польза будет?»

Снова наступает ночь, и на утро их путь лежит по языку мамки земли, по которому они возвращаются к началу путешествия, ее рту. Однако теперь ландшафт выглядит несколько иначе (это также довольно типично для путешествий по многомерному тонкоматериальному миру):

«Вот пошли по языку мамки земли, подошли к тому месту, где рот открывается. На самой середине языка жидкость, как сопли, собралась. И вот когда завечерело, ударила непогода, ветер поднял землю. Мой дьявол (дух помощник), испугавшись, спрятался. Я спросил: «Ну, мать, до какой земли дошли?». Мамка сказала:

«Вот когда здесь тихая погода, всяких орд умерших людей кладут сюда в землю. И вот когда умирающие бывают жирными, земли мамка разжевывает этих жирных людей, жир их тает, в виде жидкой сопли по языку стекает. Когда становится ветреная погода, вода эта уносит душу. Вот до какого места дошли»».

Изо рта они проплывают по воде, уносящей души умерших, и выходят в первый слой нижнего мира (где проводили первую ночь). Дорога пролегает по ледяной равнине (по словам мамки деревьев, раньше там был огромный хребет, но его изрыли на могилы). Они доходят до трех разноцветных сопок (на самом деле, лбы трех очередных немощей), настроенных очень враждебно к шаману, и состоится следующий разговор. Разговор, в котором снова возникает тема надвигающегося апокалипсиса:

«Трое дедушек, почему вы глядите туда?» Трое дедушек ответили (шаману): «Совсем новую одежду ты надел, совсем как новое шайтанское дерево. Оттого глядим, что думали — все шаманы кончились. Еще один есть, оказывается. Глядим — это новая лопоть (одежда) надета, новые тяжи надеты, это нам очень не любо». На это я сказал: «Ну, дедушка, ведь я один остался. Что, разве я мешаю? Нате, возьмите мою голову, все равно я единственный остался. Как будем жить, если на земле пусто окажется? Разве вам не жалко? Совсем мало стало детей, в будущем так жить нельзя, орды совсем мало стало. Если я виноват, возьмите мою голову. Если же я не виноват, как вы посмеете взять мою голову. Я никому не мешаю. Вы сами, хозяева, хотите землю опустошить. Если землю жалеете, этого не делайте».

Следующий этап — ритуальная охота, призванная обеспечить племя (орду) добычей. Сначала шаману подсовывают двух фальшивых оленей (оленя дедушки голода и дедушки вошки), от которых люди будут умирать, но мамка (Хорэ) помогает не совершить ошибки. Затем они находят мамку еды оленя (выглядит, как стебелек бадьяна), мамка деревьев говорит:

«Вот теперь стреляй из лука в самую середину. Вот попадешь стрелой в самую середину его, тогда еды, промысла много будет. Вот до какого места дошли. Давай теперь завяжем тебе глаза. Вот теперь, если ты с завязанными глазами мимо середины бадуя (бадьяна) пропустишь стрелу, тогда наши люди голодать станут». Вот тогда мне глаза завязали, шайтаньими глазами стал видеть. Я лук натягивал, два раза выстрелил. Люди, находившиеся внутри чума, сказали: «Вот ты какой, с завязанными глазами как будто зрячий попал». В этот день весь чум угощался, кормился и я отдохнул, полежал. Настаю утро, значит, мы (в этом году) много диких оленей станем есть».

Утром они подходят к двум сопкам, стоящим рядом с водой, над которыми висят семь кишок (Penis’coв) месяца. Отсюда начинается путь в верхний мир, для подъема шаман запрягает крылатого дьявола (духа):

«…Вот по кишке месяца вверх стали подниматься. Вот, поднявшись, попали туда, откуда расходятся эти семь кишок. Ну вот, у основания трех кишок увидели без парки, без бакарей голого мужчину, который, сидя, как будто выдергивал шерсть белой важенки и сдувал вниз на землю. «Мать дерева, кто это такой?», — спросил я.

«Это немощь, препятствующая благополучным родам. Вот и у долган, и у русских, и у самоедов женщина