В Московской битве. Записки командарма - Филипп Иванович Голиков

1091-го полка майора С.В. Радзивилко из д. Остроленко. В нем на коротком листочке полевой книжки взволнованным языком сообщалось о том, какие тяжелые потери несет полк в ходе своего наступления и как он нуждается в помощи артиллерии, не говоря уж о танках и авиации.

Мы привели эти небольшие подробности боев на рубеже р. Дон для того, чтобы читатель имел более ясное и верное представление о характере действий армии в те трудные дни. Наше наступление не было маршем по следам бегущего противника, как склонны были думать в то время некоторые товарищи.

Нет, наше наступление представляло собой цепь ожесточенных боев, в ходе которых советские воины показали высокие образцы доблести, массового героизма и умения.

В боях за станцию и город Епифань

9 декабря к исходу дня к станции подошла 323-я стрелковая дивизия. Разведка донесла, что станция укреплена наскоро и что на ней идет погрузка вражеских эшелонов. Было замечено большое скопление автотранспорта. Командир дивизии отдал приказ о наступлении.

Под прикрытием артиллерийского и минометного огня около полудня 9 декабря части атаковали противника и вышли во фланг гитлеровцам, занимавшим станцию. Это и решило судьбу станции Епифань. Оставив большое количество убитых, часть вооружения, противник отошел к югу.

Почти одновременно к станции Епифань подошла 41-я кавалерийская дивизия. В руки конников на станции попало много автотранспорта. Они захватили несколько пленных из подразделений штаба 2-й танковой армии.

Здесь надо рассказать об одном весьма досадном обстоятельстве. Кавдивизия, получив приказ о наступлении на станцию Епифань и дальнейшем движении на г. Узловую, совершала марш. В то время как ее разъезды достигли района в 5–6 км восточнее станции, колонна главных сил проходила Петровское. Там из сел Львово и Барма она была остановлена огнем и атакой армейского полка связи штаба немецкой 2-й танковой армии.

Вместо того чтобы продолжать выполнение поставленной задачи, оставив против атакующего противника лишь некоторую часть своих сил, командир дивизии повернул все полки фронтом на юг и ввязался в бой. Он продолжался четыре часа.

Только по новому требованию 41-я кавалерийская дивизия двинулась к станции Епифань, которую и заняла совместно с частями 323-й стрелковой дивизии. Захваченные пленные связисты показали, что всего за час до появления наших кавалеристов германский командующий армией генерал Гудериан и офицеры его штаба бежали на автомашинах в сторону г. Епифань.

Военный совет 10-й армии выразил крайнее недовольство медлительностью действий командира 41-й кавалерийской дивизии комбрига П.М. Давыдова, упустившего возможность взять в плен штаб 2-й танковой армии вместе с ее командующим.

323-я дивизия в 4 часа утра 10 декабря получила мой приказ, по которому должна была из района станции Епифань вместо дальнейшего наступления к западу повернуть прямо на юг и овладеть г. Епифань. Его освобождение имело очень важное значение для исхода боев на р. Дон. Противник это хорошо понимал и упорно держался за город. Каменные здания Епифани были приспособлены под огневые точки. Вокруг и внутри города находились оборудованные артиллерийские и минометные позиции. На окраинах – окопы. Для обороны Епифани были сосредоточены основные силы 10-й моторизованной дивизии.

Удар по противнику в Епифани было решено нанести с ходу. 323-я стрелковая дивизия, совершив с боями 20-километровый марш, подошла к городу. Здесь на наши части обрушился шквал пулеметного и артиллерийского огня. Стрельба велась с окраин города. Не имея достаточных средств подавления, наши части залегли.

Когда 13 декабря в 9 часов утра мы с членом Военного совета армии Т.Л. Николаевым подъехали к городу, интенсивный артиллерийский, минометный и пулеметный огонь противника по расположению частей 323-й дивизии продолжался. Город был окутан черным дымом. Горели дома, склады и разные другие постройки. От взрывов пламя то и дело вздымалось к небу.

Боевые порядки дивизии оказались растянутыми на большом пространстве. Бойцы закопались в снег и противнику отвечали вяло. Было много потерь. Требовалось вмешательство. Полковнику И.А. Гарцеву было приказано наступление в лоб прекратить, собрать разбросанные части и основными силами нанести противнику удар на левом фланге дивизии с охватом Епифани с юга. Удару слева благоприятствовало весьма успешное продвижение ее левого соседа 326-й дивизии. К 12 с половиной часам 13 декабря перегруппировка частей дивизии была закончена. Огонь единственного дивизиона артполка и батарей стрелковых полков был нацелен на огневые точки противника, больше всего мешавшие продвижению нашей пехоты. Особенно хорошо действовали орудия прямой наводки. После их огня пулеметные точки неприятеля начали умолкать. Части дивизии немедленно воспользовались этим и с трех сторон атаковали город.

В результате напряженного боя передовые подразделения после полудня ворвались в Епифань и завязали уличные бои.

В 15 часов Епифань была освобождена[40].

В городе горел каждый дом и каждое деревянное сооружение. Горела брошенная фашистами техника. Тяжелым черным облаком висел дым. Гарь затрудняла дыхание. Пожар начал затихать только к вечеру. Прояснялось небо. Стали видны остовы каменных зданий, обуглившиеся постройки, торчащие трубы печей. Кое-где еще перебегали языки пламени. Постепенно слабея, исчезли и они.

10-я моторизованная дивизия противника в результате больших потерь и нанесенного ей поражения под Епифанью в последующих боях длительное время не участвовала.

Вспоминая события за 10 декабря, Гудериан пишет:

«10-я мотодивизия моей армии вела оборонительные бои в Епифани… 13 декабря 2-я армия (полевая. – Ф.Г.) продолжала отход. При этих обстоятельствах 2-я танковая армия не была в состоянии удержаться на рубеже Сталиногорск, р. Шат, р. Упа, тем более что 112-я пехотная дивизия[41] не имела достаточно сил для того, чтобы оказать дальнейшее сопротивление и задержать наступление свежих сил противника»[42].

О дивизиях, оборонявшихся на Дону южнее, т. е. о 25-й, 10-й моторизованных и 18-й танковой, Гудериан умалчивает. Ничего не говорит он и о 29-й моторизованной дивизии, первоначально находившейся во втором эшелоне, а потом введенной в первый эшелон его армии.

* * *

Так началась и проходила первая в истории 10-й армии наступательная операция. 10-я армия достигла полной внезапности удара. Словно вышедшая из ночи и снегов, она с ходу перешла в наступление на широком фронте, разгромила левофланговые соединения армии Гудериана и поставила под угрозу обхода ее главные силы, вынудив их отступать на запад и юго-запад. Удар 10-й армии оказался нужным слагаемым в сумме причин, определивших принятие Верховным командованием противника нового, доселе небывалого для гитлеровской армии стратегического решения, решения перейти к обороне.

Наступление велось в тяжелейших условиях многоснежной зимы, без достаточного количества вооружения. И если в такой обстановке все же был достигнут успех, то его секрет – в беспредельном героизме советских воинов, в желании победить ненавистного врага